– Милочка, увы, новости плохие. Тебе нужно готовиться к худшему.
Риса сжимает колеса своего кресла, чувствуя, как что-то закипает у нее внутри, словно в душе бьет бурлящий ключ отчаяния. Киана обхватывает голову руками.
– Мне очень жаль, – продолжает медсестра, – но твой брат сильно пострадал. Мы сделали все, что в наших силах…
Риса потрясенно смотрит на медсестру. Та успокаивающе поглаживает руку девушки.
– Я даже представить себе не могу, каково тебе сейчас. Нужно сообщить твоим родителям. Мы пытались дозвониться по номерам, которые ты дала, но никто не берет трубку. Есть другой способ связи?
Риса качает головой. Она смотрит в пол, волосы свесились на лицо.
– Ну что ж, – произносит медсестра, – будем продолжать попытки. А пока, если у вас есть еще кто-то, кому вы можете позвонить…
– Можно нам побыть наедине? – тихо спрашивает Риса.
– Конечно, милочка.
Медсестра ласково пожимает ей руку и возвращается в реанимацию, где тело Дилана дожидается, когда его заберут несуществующие родители. Риса смахивает слезы, пытаясь утешиться тем, что сделала все возможное.
– В точности, как в прошлый раз, – говорит Киана.
Риса поднимает глаза на Киану. Неужели в прошлый раз было точно так же?
– Киана… Ты в курсе, что больницы нужно каждый раз менять?
Судя по выражению лица Кианы, она не в курсе.
– Разве когда ЧП надо не в ближайшую больницу ехать? – спрашивает она.
В душе Рисы надежда борется со страхом.
– Ты уже встречала здесь эту медсестру?
– Кажется, да. Один раз точно. Что, это плохо, да?
– И да, и нет. Погоди, я скоро вернусь.
Риса катит кресло к двери с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН» и проталкивается между пружинными створками. За дверью тянется неуютный коридор, освещенный ярче приемного покоя.
Через неотложку проходят сотни людей, но подростков, родителям которых никак не удается дозвониться, а «братья» или «сестры» исчезают сразу после объявления о смерти пациента, не так уж много. Эта медсестра, конечно, узнала Киану – в этом Риса совершенно уверена. Отсюда следует, что спектакль здесь разыгрывают не только они.
– Эй, тебе сюда нельзя, – слышится откуда-то из глубины коридора.
Риса не слушает. Она заезжает в большую палату, на двери которой написано «ПОСЛЕОПЕРАЦИОННАЯ». Помещение разделено занавесками на отсеки, в каждом из которых стоит по койке. Риса раздвигает одну занавеску за другой. Пустая кровать. Старуха. Еще одна пустая кровать, и вот, наконец, Дилан Сирота, весь в бинтах, к руке тянется трубка аппарата жизнеобеспечения. Мальчик без сознания, но монитор показывает стабильные, ровные удары сердца. Вот тебе и мертв!
