– Я ищу вашего супруга, сударыня, – сказал герцог. – Хочу взять его с собой в Старый Гольдинген. Если строить там порт – то он бы мог заняться поставкой дерева. Дерева потребуется много, это для него выгодное дело.
– Сейчас, сейчас, сейчас! – залепетала фрау. – Я пошлю за ним, он из ратуши пошел к господину Вальденсу – они как раз хотели обсудить сделку по древесине! Карл! Беги скорее за хозяином! Садитесь, ваше высочество, садитесь и вы, господа! Марта, неси большое кресло хозяина, что возле печки стоит!
Кресло еле протащили в дверь, герцога усадили, выставили перед ним на стол чуть ли не все, что нашлось на кухне, в кладовках и в погребе.
– А вы что же стоите, сударыни? – спросил он Анриэтту и Денизу. – Вы – сюда, а вы – сюда.
Бегинки еле удержались, чтобы не переглянуться: Анриэтту Якоб посадил рядом с собой, Денизу – напротив.
– Благодарю, ваше высочество, это большая честь, – тихо сказала Анриэтта. Если герцог не дурак, он должен был услышать в ее голосе совсем другое: «Я так рада, что мы сможем соприкоснуться коленями, локтями, пальцами…»
Дениза позвала Аррибо, предложила ему табурет в торце стола с тем расчетом, чтобы забавный повар своими возгласами и шутками отвлекал общее внимание от герцога и Анриэтты.
Вся эта игра была ей неприятна, но задание его высокопреосвященства следовало выполнить как можно скорее.
* * *
Фрау Беверинг знала, как принимать знатных гостей: запыхавшийся Карл, вернувшись с донесением, что хозяин торопится следом, был послан к соседям, сдававшим комнату двум музыкантам, флейтисту и скрипачу. И прием под открытым небом удался на славу, хотя герцог не стал слишком засиживаться. На Рыночной улице он оставил конюхов с лошадьми и вскоре увез Беверинга к Старому Гольдингену. Зато пришли две соседки, принесли корзиночку с пирожками, и фрау Беверинг расцвела – ей не часто выпадали такие радостные и солнечные дни. Дениза свела разговор к обсуждению будущего бегинажа, все стали спорить о месте, предлагать подходящие участки, и вокруг одного, что на Елгавской дороге, возникло даже великое несогласие – оказалось, что он упоминается в очень сомнительном завещании. Дениза поддерживала кипение страстей, стараясь не глядеть на подругу. Анриэтте после спектакля, устроенного для герцога, следовало перевести дух. А спектакль был отменный – хотя Дениза на них и не смотрела, но знала, что имели место всякие сопрокосновения и слова, постороннему человеку ничего не говорившие, но в беседе мужчины и женщины означавшие: «Хочешь?» – «Да».
