Разрешите жить! | страница 44



Через день он выступил по национальному телевидению, откровенно рассказал о своих злодеяниях, призвал всех телевизионщиков и киношников быть совестливыми и публично покаялся.

А третий просто продавал государственную власть, то есть, вымогал большие суммы денег за ту или иную услугу. Среди политиков он был не очень заметной фигурой, старался не выступать публично и всяческий избегал репортеров, не давал интервью. Особенно он был мастером уклонения от конкретных ответов на спорные вопросы, горячие проблемы. Все это наводило меня на мысль, что не все чисто у этого чистоплюя. И в который раз прирожденная редкая интуиция не подвела меня. После моей атаки, он раскаялся и добровольно явился с повинной в прокуратуру.

Четвертый мистер произвел на меня неизгладимое впечатление. Увидев меня, он сбавил шаги, как-то виновато смотрел на мой славный Янгалибус. Когда я выронил костыль, он искренне сожалел и с особенной чуткостью бросился поднимать его. «Какая добрая штука это правительство! – усмехнулся я про себя. – Сделает человека инвалидом, а потом так жалеет его!» Тут мистер с жалостью подал мне мой костыль. Он не мог оторвать от меня свои большие, круглые зеленые глаза, которые медленно начали наполняться слезами. И прорвало его, пошло, поехало! Оказывается, он присваивал себе под видом приватизации все, что можно было присваивать, и делал это совершенно законно! Вот такой парадокс – можно обворовывать свою страну под прикрытием закона! Он все эти несметные богатства тихонько переправлял за рубеж, то есть готовился к отъезду из родины. У него были несколько особняков, вилл, коттеджей в разных наикрасивейших местах планеты, особенно в курортных зонах и островах. Вот теперь он раскаялся и признался, что все время своей работы на государственном посту, он грабил свой народ. И ушел, поклявшись, что все награбленное вернет государству!

Пятая персона проходил мимо меня гордо, с высоко поднятой головой, и даже краем глаз не посмотрел на меня. Надменность и гордыня так и перли из всей его сущности. Я и раньше слышал о нем, что это Нарцисс несусветный и ничто, кроме себя, в этом мире не интересует его, и никого, кроме себя, он не удостаивает почтением. Но когда увидел воочию его самодовольную, презирающую всех морду, во мне закипела вся смешанная кровь востока и запада, и я чуть не метнул в его широченную спину копье-костыль. Но вместо этого с грохотом бросил костыль на тротуар, а он даже не оглянулся на громыхающий звук. Задыхаясь от злости, однако сдерживая себя, быстро сделав дыхание ибуки, я резко окликнул его: