Выслушав историю про то, что произошло в Риверз Вэлли, Стив, покачал головой.
— Интересная история. Трогательная. Хотя я спрашивал тебя не об этом. Я имел в виду — как добрался ко мне уже тут? Спрашивал кого-то обо мне? Встречался с кем-то?
Максим рассказал, как он въехал в город, про патрули, про досмотры, про то, как о Стивене отзывались милиционеры. Показал полученную в городском совете карточку.
— Ну, и как ты думаешь — раскусили тебя?
— Думаю, что нет, не раскусили. Иначе бы не отпустили бы.
Стивен рассмеялся.
— Молодо-зелено! Как ты до Игла добрался — ума не приложу. Раскусили тебя еще на въезде. На самом первом патруле. Рожа твоя засвечена дальше некуда. А то, что тебя не взял ни второй патруль, ни в Городском совете, ни слова не сказали, означает, что распоряжение уже было: тебя не трогать.
— Хотели узнать, куда я пойду?
— Куда ты пойдешь, ты сам же всем и рассказал. Они знали, куда ты идешь и кого ищешь. Они даже тебе помогли. Значит, они хотели, чтобы ты пришел ко мне. — Он потер рукой подбородок с белой двухдневной щетиной. — Зачем?
— Появление у Вас контакта с разыскиваемым опасным преступником легитимизируют репрессии в Ваш адрес. Фактически, я — достаточное и необходимое основание для того, чтобы с Вами расправиться.
— На мой вкус ты выразился несколько казенно, но при этом почти точно. Необходимое — да, но достаточное — нет. Не то, чтобы тут меня очень любили, нет. Но вот так просто меня грохнуть только потому, что ко мне пришел преступник? Нет. В милиции, конечно, дауны в основном. Потому и набрали. Но чтобы застрелить кого-то, кто им ничего плохого не сделал — это нет. Не думаю. Тебя убить? — Да, пожалуйста! А я — их сосед. Привыкли. Кое-кого из них я бывало выручал. Нет. Мало. Думаю, что надо ждать какой-то провокации. А вот потом… — Стивен опять потер щетину — Иди-ка ты, Макс, в душ. Полагаю, что времени у нас немного. Ты мойся, а я вещички соберу.
Максим уже было развернулся в указанном хозяином дома направлении, но в последний момент притормозил.
— Мистер Арчер!
— Что тебе? — Арчер уже копался в каких-то пыльных чемоданах вытянутых из-под дивана.
— Где русский так выучили? Если бы не акцент, то я бы Вас от собственного деда не отличил бы ни по выговору, ни по манере выражаться.
— Так меня же для работы в России готовили.
— Где готовили?
— Ну, ты еще меня спроси, как детей делают. Иди, мойся, давай. Времени мало.
— А почему не работаете?
— Почему, да почему… По кочану! — Арчер махнул в воздухе жилистой, похожей на ветку березы рукой, и сразу как-то стало видно, что он стар, — Списали меня по психологической непригодности. Сначала язык, потом литература, потом история. Произошло то, что называется излишним сближением с противником. Психологи это уловили и списали меня к чёртовой матери. Опять же твой этот чёрт — Юрген меня с панталыку сбил. — Арчер выглядел одновременно и расстроенным и каким-то одухотворенным. Так как будто неприятности свои и неудачи вывешивал на мундир как ордена. — С одной стороны, если б не он, то лежать мне сейчас на Арлингтонском кладбище, а с другой стороны — а вот это, то как я живу — жизнь? Хотел было в монастырь уйти — Юрген не дал. Отговорил. Жить-то я здесь могу! Но настоящая ли это жизнь? Слушай, иди-ка ты уже мыться!
