Дед сидел молча и неподвижно, будто не хотел мешать Наташе ворошить воспоминания. Лишь иногда, когда трясущиеся руки сталкивали трость, возвращал ее на место, сурово стуча об пол…
Как только свежий воздух ударил в лицо, Наташа быстро полезла за сигаретами: казалось, что вся пропахла больничным ужасом: закурить и выкурить… Саша шел к машине медленной и усталой походкой, сгорбив широкие плечи. «Или плачет или на подходе…», – Наташе было его нестерпимо жалко, но знала из печального опыта: в этот момент никто и ничем помочь не сможет. Ни одно слово не принесет утешение. Вся добропорядочная галиматья про то, что надо потерпеть, быть сильным. Мол, Бог испытывает только тех, кого любит, – лишь успокоение совести тем, кто эти слова говорит. Надо всего лишь ждать, когда время сменит декорации жизни…
Саша неожиданно остановился и повернулся такрезко, что чуть не влетела носом в плечо:
– Ты картошку жарить умеешь?
– Картошку? Конечно умею.
– Поехали ко мне, я еще ничего не ел сегодня, заодно и поговорим.
Странный человек. Совершенно уверен в том, что Наташа согласится. А может у нее срочные дела? Может она не одна и дома муж ждет, борща хочет?! Но тут же поняла, что ничего такого не скажет, а с радостью ухватится за возможность побыть с ним еще хоть немного.
– Поехали. А картошка–то есть?
– Полно! Хозяйки нет, чтобы приготовить. – Садясь за руль, украдкой вытер глаза…
* * *
Обои в цветочек, две двери из коридора, выкрашенные белой масляной краской, пожелтевшей от времени, старый потертый паркет, мебель восьмидесятых и опять больничный запах…
– Не снимай обувь, я после «Скорой» пол не вымыл. Да и вообще, я не совсем хороший хозяин. Кухня направо, сейчас приду!
Саша тихонько, будто боялся кого-то разбудить, прикрыл дверь в спальню и ушел в другую комнату.
На маленькой опрятной кухне Наташа немного растерялась, обстановка напоминала декорации к сериалу «Восьмидесятые». То, что в этой квартире жил Саша, небритый соблазнитель из бара с чокером на шее и крепким ароматом виски, представлялось, мягко говоря, с трудом. Может она не заметила, как прокатилась на машине времени, и сейчас на кухню войдет мальчик в синей школьной форме?
Прежде чем хоть что-нибудь начать готовить, надо освободить стол и раковину. По посуде видно, что ужинал один человек. Практически нетронутая стручковая фасоль с куриной грудкой, чайная чашка с засохшими остатками томатного сока. Скорее всего, его мама вечером трапезничала одна. И плохо ей стало не ночью, а вечером, именно в его отсутствие. Сложно представить, что такая аккуратная хозяйка могла оставить посуду неубранной.
