Отрывной календарь | страница 33



Когда Наташа только начинала работать, то очень быстро познакомилась с достоинством Игнатьевны, являющимся одновременно и недостатком: легко находить общий язык с любым. Появление «всевидящего ока» всегда пугало и заставляло судорожно искать повод сбежать. Быть «следующей» не очень-то хотелось. Та всегда действовала по одной и той же схеме: подходила и заговаривала без предисловий, будто это середина разговора: «Вот я и говорю, Петр Дмитриевич, С Вами Степанов вчера в коридоре договаривался о пересдаче? Так почему Вы не обмолвились между делом, что на кафедре не укомплектован фонд бизнес-словарей? Что, по-вашему, декану придется деньги опять просить у ректора? Мне это не надо, я отвечаю за некомплект. Петр Дмитриевич лепечет, мол, ни с каким студентом про пересдачу не разговаривал. А я ему: договаривались, все знают и таксу вашу тоже знают…» На самом интересном месте она обрывала бурный поток сознания и пристально вглядывалась в того, кто стоял перед ней. Далее следовало очередное откровение, но уже про собеседника по принуждению.

Вот и сейчас поиграть в человека-невидимку не удалось.

– Ох ты ж, ежкин кот, Натали, помада?! И как его зовут? Нет, постой, вижу я, что мужичка-то и нет рядом совсем, а вот ты-то, по уши влюбилась…

Ну вот, попала под Игнатьевну, как молодой солдат под танк в окопе. Наташа не знала, сколько Игнатьевне лет, может шестьдесят, или уже семьдесят. Может она вообще из племени бессмертных гномов, посланных человечеству, чтобы люди не забывали, что бренны.

Всю неделю Наташе с трудом удавалось просто работать и не привлекать особого внимания коллег. Но что можно скрыть, когда мозговая деятельность не вмещается в черепную коробку и выпирает замысловатым рельефом на лице? Практически болезнь – интеллектуальное ранение в голову. Когда надоело получать предложения уйти на больничный, решила принять необходимые меры по маскировке тяжких дум: – ярко-синее платье и коралловая помада, и… естественным образом заслужила Игнатьевну.

– У тебя шоколадочки никакой нет? Чайку хочется выпить, а пустой не могу, не привыкла.

Наташа всегда старалась приносить в сумке на всякий случай какую-нибудь «шоколадочку» для Игнатьевны – пропуск на свободу без увязывания в паутине слов. На столе появилась плитка «Путешествия» с лесным орехом. Гном-методист маленькой ручкой с овальными морщинистыми пальчиками ловко сгребла лакомство: «Натали, да он тебя использует. Поиграет и забудет как про ровное место. Ты вот зачем убиваешься?» Если Игнатьевна переходит в открытое наступление, то спасти может только тактика мимической защиты и выразительное молчание: Наташа посмотрела удивленно на Игнатьевну и подняла одну бровь. Не помогло – не угомонилась: «Бесцеремонный товарищ, такие не оглядываясь, переступают через тела и идут дальше, сея на пути горе и разбитые девичьи сердца!» От такого пафоса Наташа застыла в восхищении, а Игнатьевна, шурша фольгой, удовлетворенно улыбалась произведенному эффекту. «Ты меня поняла, надеюсь. Завтра – без помады, платье повесь до праздника, чтобы никто и ничего не подумал». Что и говорить, совет ценный… Наверное, и впрямь влюбленную «престарелую» девушку видно издалека по яркому ореолу глупости.