Настроение у Вано Печерского сразу улучшилось: вот наконец-то и подвернулся долгожданный шанс. Теперь надо не упустить удачу и выжать из случившегося всё, что только можно.
Печерский откровенно устал. Дорога до Москвы показалась ему страшно длинной, да и чему удивляться – вёрсты не побегут быстрее, когда в твоей жизни нет ничего, кроме разочарований и неудач. Надо было срочно все изменить, а то, не ровен час, и до отставки недалеко… По всему выходило, что Вано мог помочь лишь громкий успех, а ещё лучше – яркая победа, и единственным, до чего он во время путешествия додумался, была всё та же свадьба с чертовкой Надин.
Девчонка оказалась крепким орешком и оставалось только надеяться, что удастся как-то подловить её и втравить в какую-нибудь скандальную историю. Тогда у нахалки останется единственный выход – под венец. Мысли о средней из сестёр Чернышёвых доводили Вано до разлития желчи. Он ненавидел эту высокомерную дрянь и утешался лишь тем, что когда-нибудь обязательно с ней расквитается.
За время в пути Вано всё обдумал. Изувечить Надин несложно, но он поступит умнее: устроит этой мерзавке такую жизнь, чтобы та от отчаяния сама наложила на себя руки, оставив при этом безутешному мужу свои денежки. Такой поворот событий выглядел гораздо заманчивей, жаль только, что он не знал главного – как жениться на Надежде Чернышёвой. Эта девица выезжала из дому либо со своей бабкой, либо с женой графа Кочубея, и Вано так и не смог придумать, как же остаться с барышней наедине, а потом вызвать скандал. Может, во время коронации ему повезёт больше?
В Москве Печерского ждал сюрприз: начальник как будто забыл, что вызвал его к себе. Для докладов генерал-лейтенант вызывал лишь штатского Костикова. Вообще-то, Вано это было на руку: он быстро разыскал на соседней Хитровке дешёвые «нумера», где торговали гашишем, и теперь по вечерам тайком выбирался из дома, проводил ночь за трубкой, а на рассвете возвращался обратно и, прячась среди кустов, ожидал, когда слуги откроют двери. Настоящего сада возле особняка не было – так, неухоженные заросли сирени и жасмина. Но Печерскому это как раз подходило: он облюбовал скрытую листвой скамейку под окном бокового флигеля. По словам слуг, флигель сдавался внаём, и в нём жил какой-то поверенный. Печерский жильца ещё ни разу не видел, зато развлекался тем, что сквозь открытые окна подслушивал его разговоры с посетителями.
Сегодня Вано появился в саду очень рано. Он думал, что поверенный спит, но тот, оказывается, работал. Окна его кабинета по-прежнему были открыты. Жаркович беседовал с дамой, а та, на удивление, лихо раздавала указания по коммерческим вопросам. Печерский не всё понял, но зато обомлел от счастья, узнав голос. Гордячка Надин путалась с ростовщиками! Как понял Вано, молодая графиня давала деньги в рост, прикрываясь именем известного на Охте процентщика Баруся, а полученные таким постыдным образом средства хотела вложить в покупку дома на Неглинной. Ну, вот уж повезло, так повезло!
