Глава двадцать восьмая. Деревянные чётки
Обещание – дело святое, и Щеглов не собирался опаздывать на встречу с откупщиком, но до этого он хотел разобраться, что же всё-таки происходит на ярмарке с их солью. Поэтому он поднялся почти за два часа до назначенного времени, быстро перекусил и вышел на залитую косыми утренними лучами улицу. Судя по времени, торговцы уже должны были занять свои места. Похоже, что так оно и было, ведь по булыжной мостовой катила лишь одна-единственная крытая парусиной кибитка.
– Опаздываешь, братец, – добродушно заметил Щеглов, обращаясь к щуплому, очень смуглому вознице то ли кавказской, то ли азиатской наружности, – небось места-то уже заняты, придётся тебе с краю стоять.
– Ничего, барин, я постою, – отозвался возница и ударил вожжами свою лошадёнку. Та рванулась вперёд и, быстро обогнав капитана, выскочила на рыночную площадь.
Здесь и впрямь было полно торговцев, да и покупателей уже хватало. На Щеглова обрушился гомон толпы, ругань застрявших в заторах кучеров и крики зазывал. Исправник пробился к телеге с солью. Осип по-прежнему сидел на мешках, как и предполагал Щеглов, меньше их не стало.
– Ну что, Осип, не берут соль? – спросил капитан.
– Никак нет, ваше высокоблагородие. Холера их забери совсем, чего им ещё нужно? У нас ведь дешёвая, так ни одного мешка не взяли.
– Ничего, возьмут!
От внимательного взгляда Щеглова не укрылось, что несколько праздных молодых людей – все рослые и плечистые, в длинных поддёвках и скрипучих сапогах – без видимой цели гуляли вокруг бедняги Осипа. Получалось, что именно эти подозрительные типы и отпугивают покупателей. Шугануть их?.. Пожалуй, ещё не время. Надо бы дождаться встречи с Горбуновым. И Щеглов решил вернуться в гостиницу.
– Ты не волнуйся, Осип, смотри за товаром, мы скоро будем, – распорядился он и зашагал в ту сторону, откуда пришёл.
Как и предвидел Щеглов, встреченная им давеча кибитка стояла на самом краю рыночной площади. Горе-торговец загнал свою лавку на колёсах к глухой стене дровяного сарая. Покупателей здесь не было вовсе, а плюгавый продавец как будто и не беспокоился по этому поводу. Он бойко развешивал на выцветшей парусине кибитки свой нехитрый товар.
– Кто дураком родился, тот дураком и помрёт, – пробубнил себе под нос исправник.
Бестолковый кибиточник товар развесил абы как: шали висели косо, закрывая одна другую, шляпки помялись и теперь походили на вороньи гнёзда. Казалось, что всё сделано для того, чтобы никто не польстился на выставленные вещи. У себя в уезде Щеглов не спускал даже малейшего беспорядка. Ну и сейчас (привычка ведь – вторая натура) он двинулся в сторону кибитки с намерением объяснить «бестолочи», как нужно продавать товар, но его уже кто-то опередил. Плюгавый торговец почтительно слушал высокого плотного человека в длинном тёмно-сером сюртуке и цилиндре. Мужчина стоял к Щеглову спиной, и что-то странно знакомое почудилось капитану его в полных плечах и грузной фигуре. Щеглов уже двинулся вперёд, но он был ещё слишком далеко от кибитки, когда мужчина кивнул торговцу и отошёл. Он удалялся, так ни разу и не оглянувшись, но Щеглов уже понял, откуда знает этого господина. Совсем недавно он видел человека, вот так же старательно распрямлявшего при ходьбе плечи, тот совершенно так же размахивал правой рукой, как будто в ней что-то зажато.
