Людей больше не было, и мы спустились на шестой уровень в полной тишине. Тоннель местами был освещен тусклыми лампочками, а там, где лампочки перегорели, было темно. По слою пыли было видно, что мы – первые после строителей люди, посетившие этот тоннель. Перегоревшие лампочки никто не менял, электрики сюда никогда не приходили. Мне говорили, что пол тоннеля хорошо забетонирован, ведь по нему должны были ехать автоматизированные кары с ядерным топливом. Ничего подобного мы не увидели, если не считать иногда попадавшихся на пути шлепков бетона. Видимо, строившие этот тоннель люди уже тогда знали, что он никому не будет нужен.
Так потихоньку с грузом аппаратуры мы добрались до конца тоннеля и поняли, что находимся под реакторным отделением второго энергоблока АЭС. Я быстренько установил датчики, регистратор, подключил аккумуляторы, и скорым шагом мы двинулись обратно – все-таки жутковато здесь было. Мы дошли до третьего уровня, однако вся бригада электриков уже спала мертвым сном и не могла порадоваться нашему счастливому возвращению. Поднявшись наверх, мы увидели солнце, отдышались и поехали в гостиницу. В следующую субботу я с Юрием Афанасьевичем заменил аккумуляторы и взял для обработки данные по регистрации.
Надо сказать, что в экспедиции не бывает выходных, все дни считаются рабочими. Просто время от времени, когда нет дел, руководитель экспедиции или начальник отряда объявляет этот день выходным. Правда, бывает это довольно редко.
В следующее воскресенье мы должны были демонтировать и поднять наверх всю аппаратуру. Я понял, что умру, занимаясь этим один, и поэтому прихватил всех своих ребят для доставки груза. Клейменов мои действия одобрил, а больше никто этого и не заметил. Дежурные электрики употребляли, как всегда, портвейн и на то, что нас стало больше, не обратили никакого внимания. Перетащив аппаратуру, мы отдохнули и занялись выполнением других пунктов ТЗ.
После обработки материала ничего особенного в записях мы не обнаружили. Может быть, для Росатома это и было хорошо, но для науки ничего интересного там найдено не было. Отчет по договору мы написали и сдали вовремя, деньги получили и на следующий год опять стали просить у Росатома какую-нибудь работу. С тех пор прошло уже двадцать лет, но никаких последствий облучения у участников этого мероприятия не проявилось. Ю. А. Клейменов до сих пор работает у меня.
