Девушки эти были привезены из Москвы для работы в отряде обработки данных наблюдений, однако потрудиться там у них не получилось. Дело в том, что каждый вечер они шли в местный ресторан, заказывали лучшие блюда и коньяки и набирали себе команду людей, способных все это оплатить. После этого до рассвета где-нибудь на обочине дороги, в машине, они отдавались этим «папикам», а на базе спали до следующего вечера, так что работать им было некогда. Для сохранения их морального облика они и были переведены рабочими на профиль. Все это изложил мне Синицкий, оставил девушек и уехал по своим делам.
Рабочий день в отряде начинался в 4 утра, пока не было жары, и продолжался до 8–9 часов, потом после 16 работали еще часа 3–4 – и так каждый день. В 4 утра девушки просыпаться не пожелали и послали меня на три буквы, а к вечеру за ними на четырех «Волгах» приехала толпа местных мужиков. Лагерь наш словно вымер, все сидели в своих палатках, боясь высунуть нос на улицу. Рассказывали, что аналогичный наезд был на лагерь соседнего отряда. Кого-то там убили, и местным за это ничего не было. Приехавшие прошли к девушкам, а те направили их ко мне.
Увидев, что никакой поддержки нет и я остался один, я наврал им, что мой дядя прокурор из Москвы и он будет жестоко мстить, если со мной что-то случится. Такой разговор они понимали. Оставив меня невредимым и забрав девушек, они уехали.
После этого рабочие взбунтовались. Они говорили, что не хотят вкалывать за кого-то, и требовали, чтобы я заставил девушек тащить, как и они, «косу», прекрасно понимая, что будет, если я выполню их ультиматум. Все это я передал Синицкому, сообщив также, что этих девушек я перевоспитать не в силах. Он приехал и забрал их, сонных, опять на базу, которая переместилась поближе к профилю в городок Манглиси. Вся эта эпопея заняла около двух-трех недель, но я ее хорошо запомнил.
Как-то в то время ко мне подошел наш шофер Важо и на ломаном русском спросил: «Ти целовал Луся?» Я ответил, что нет, пока бог миловал. Тогда он продолжил: «И ны надо ие цыловат, она продажная». Так что строителей коммунизма, как тогда было принято писать, из девушек никак бы не получилось.
Мы работали в районе городка Молниси. В его центре протекала река, через которую был сооружен мост длиной метров 40–50. Часто проезжая через него, я обратил внимание на то, что на поручнях моста всегда сидят люди. Местные пояснили мне, что это очень уважаемые люди. Уважаемые потому, что никто из них в своей жизни ни одного дня не работал. Посередине моста сидят самые уважаемые. Им лет по 27–30, и они никогда себя не утруждали. Все свое время они проводят здесь, на мосту. Говорилось это с завистью: вот ведь есть дети, благосостояние которых позволяет им всю жизнь ничего не делать!
