Дружина расположилась на ушкуях. Атаман дал знак. И на главном струге раздался гром большого барабана.
– Поднимай паруса, отдать концы, весла на воду!
– Запевай! – Махнул рукой Андрей, – До свидания Киев.
Над Днепром разнеслась песня. Та, обещанная песня, которую просил на пиру Владимир. Песня про лихого купца Садко, что в воде не утонул, в огне не сгорел, медные трубы прошел, у морского царя на дне морском побывал, но на родимую сторону вернулся с победой и прибытком. Про любовь его к той земле, из которой корни его растут. И так выводил ее звонкий голос с княжеской лодьи, так разливалась она по днепровскому плесу, что не одна гарна дивчина тайком утерла слезу набежавшую на светлые очи. Не один парубок развернул молодецкие плечи, не один согбенный старец вспомнил боевую молодость.
– Потешили удальцы, – Ухмыльнулся Владимир, – Потешили. Вот песня так песня. Будет теперь Киев ждать, когда эти Садки из-за моря прибегут. Будут теперь нонешние цари морские, в облике боярском и княжеском, каждое утро с тревогой паруса на Днепре высматривать и пыль на шляхах принюхивать. Не вернулись ли певуны голосистые, что бы предьявы предъявить тем, кто на печи отлеживался, али чужое прибрал, пока хозяин по чужим землям славу отчизне зарабатывал, – Он махнул рукой и вслед парусам вслед улетающей песни с высокого берега разнесся, как лебединый крик высокий голос серебряных княжеских труб.
– Что ж, обещали песню, которую не забудут. И спели. Эту точно не забудут.
Ушкуи летели, поймав ветер по широкой днепровской воде. За холмами пропали золотые купола Святой Софии и замер звук серебряных труб, только издалека доносился запоздавший прощальный колокольный звон. Видно припозднился митрополит с приказом бить в било.
– Поздновато отпевать бросились, – Ехидно промычал себе под нос дьяк.
– А ты все зудишь, зануда, – Расслышал его и поддержал разговор Андрей.
– Зужу, а что? Не нравится мне этот ромейский поп. А за то, что его на пиру приложили, так за это с меня в Царьграде бочка вина на выбор.
– Не откажешься от слов-то своих, – Вынырнули из-за мачты неразлучники Данила и Чубар.
– Вот как на духу. А тем, кто это сделал от меня каждому, – Он прищурился знакомо, – Каждому подарок.
– Какой подарок? – Невесть откуда с двух сторон, как сговорившись, подали голос Малка и Микулица.
– Снюхались уже, – Двусмысленно огрызнулся дьяк, но улыбка растянувшее его лицо говорила больше чем слова.
– Не снюхались, а спелись. Что мы тебе, кобели слюнявые, – Обидчиво поправил Микулица.
