Ноги подгибались от такого груза, сердце готово было выпрыгнуть из груди, голова шла кругом, но он шел, чувствуя, что все его друзья собрали силы и кричали во весь голос, криком который слышал только он.
– Держись князь! Держись! Жизнь начинается сегодня! Отрочество закончилось. Мы с тобой! Держись!
Он вздохнул полной грудью, собрал всю волю в кулак, и шагнул в дверь центральной залы, навстречу гулу голосов, шуму пира. Навстречу судьбе.
Европа давным-давно забыла о чудесах: она дальше идеалов не шла; это у нас в России до сих пор продолжают смешивать чудеса с идеалами.
Лев Шестов
– Ласково просимо! – Перекрывая звон бубнов и скоморошьи прибаутки, раздался спокойный голос Великого князя, – Ласково просимо, князя Ростовского с приближенными. Проходи внучок, садись рядышком, расскажи как там, в Залесской земле.
– Земной поклон тебе Мономах от Ростовской земли, – Андрей поклонился до земли, – От Смоленской, от Черниговской. Земной поклон и здравия, вам бояре и дружина киевская, – он поклонился направо, – Многия лета вам благоденствия торговый и посадский люд светлого города Михаила Архангела, – Он отдал поклон налево.
Краем глаза он заметил рядом с Владимиром митрополита киевского и черного игумена.
– Волхвов рядом нет, и, похоже, в зале тоже, – Подумал он, – Дед точно на новую Веру повернул, и назад, к старой, поворота не будет.
– Подходи ближе, дай, взгляну на тебя, половчанин. Я ж тебя с тех лет, когда ты за мамкин подол держался, и не видел более. Смотри, какой молодец вымахал! Иван-Царевич!
– Вот только, где волк его серый? – Про себя прошипел митрополит, – Краше, краше Иван царевича, прям Иосиф Прекрасный, – Елейно подхватил он, осеняя Андрея огромным золотым крестом, висящим у него на шее.
– Благодарствую за слова добрые, за похвалу незаслуженную. То не меня вы хвалите, а платье красное. За него тебе Великий князь, с твоего плеча жалованное, отдельный поклон, – Андрей еще раз поклонился до земли.
– Ну, буде, буде, – Удовлетворенно остановил его дед, – Поди сюда, обниму.
Гости расселись по чину. Андрей между дедом и митрополитом, воеводы за дружинным столом, откуда тут же посыпались шуточки и здравницы. Дьяк, как-то ненавязчиво, затесался среди иноземных послов, слившись с ними в единую массу.
Княжич поискал глазами Малку и Микулицу. Ага, Микулицу приютил около себя тот суровый игумен, что стоял рядом с Мономахом, и уже о чем-то оживленно с ним беседовал. Малки сначала он найти не мог, но вот мелькнула знакомая лесная зелень, и с ним встретился лазоревый ободряющий взгляд. За киевским отроческим столом среди молодых бояр, служащих городу Словом и Делом, она смотрелась почти своей, и в глаза не бросалась, если бы не ее лесной вид.
