– Да, я Звенигород! Заходите гости дорогие! Ждем! Ждем!! Ждем!!!
– Звенигород, к вечере звонят. Не набат. Узнали нас, – Беда облегченно вздохнул, – И хитро прищурившись, продолжил. Князь уже заметил у него эту привычку, щурится, перед тем, как кого подначить.
– Узнали, или сторожей хороших держат, или сорока на хвосте принесла. Хвала да хула впереди любого бегут, только замечай, – Он опять хохотнул коротким смешком, – И князь догадался, что дьяк посылал кого-то из своих вперед, упредить горожан о приезде молодого князя.
– Ветром надуло, – Поддержал он веселый тон, заданный дьяком, – Нехорошо ждать заставлять. Да гляди, угощение остынет, – И пришпорил застоявшегося коня, – Догоняй!
Вслед за князем рванулась вся дружина, лавой разворачиваясь по склону холма. С гиканьем его обогнали ближние отроки. Челядь приотстала с лошадьми в поводу. Но буквально через минуту, в этот казалось бы дикий порыв, вплелись нити дисциплины и порядка воинского. К подножью холма во всем разбеге уже спускалась хорошо отлаженная военная машина. Старшие в середине, прикрытые со всех сторон ближней охраной, дозор и сторожевые на отлете, обоз прикрыт ветеранской дружиной. Все произошла как бы само собой, но именно в этом и скрывалась выучка и автоматизм воинского братства. Отработанные и действующие, как часовой механизм, уже не на уровне приказов, а на уровне чутья.
Даже Чубар, Данила и Беда оценили слаженность их маленького войска, глядя на этот незапланированный маневр, получившийся неожиданно для всех и в первую очередь для самих участников.
Навстречу им уже скакал воевода звенигородский окруженный дружинниками и земскими боярами.
Звенигород не только ждал, но и звал.
А колокола продолжали в сгущавшихся сумерках свою песню:
– Ждем! Зовем! Ждем!
Не дом хозяина красит, а хозяин дом.
Отстояв вечерю в Соборе Рождества Богородицы, под звон, так их зазывавших колоколов, дружина повечеряла у гостеприимных хозяев, и, поправив кое-что разболтавшееся в пути, отправилась ночевать. Правда челядь еще до глубокой ночи перековывала коней, ладила сбрую и вьюки, так чтобы с первыми лучами, в седло и в путь.
Уютный маленький Звенигород встретил их радушно. Не по доле, а по воле, потому, как действительно был рад гостям из самого Суздаля. Рад был угодить молодому князю, в землях которого нашли они, пришельцы с южных земель, защиту и благоденствие. Под рукой которого, не боязно было и хлеб сеять и скот пасти. Степные соседи обходили стороной земли Залесские по причине их дикости и отдаленности, а еще потому, что княжной здесь долгое время была дочь хана Алепы, да и сам молодой князь был его внуком. А главное наверно из-за умелости и злобности дружины ростовской. Соседние же князья, мало того, что знали крутой нрав Юрия, были ему сродственники. Впрочем, сам Звенигород достойной добычи собой не представлял. Не тот это был кус, что бы ради него копья с неистовым князем Ростовским ломать.
