К полудню откормленные и выносливые кони вынесли своих седоков к маленькому затону в Ногайской пойме, что прямо напротив Коломенского дворца. Всадники спешились и двое из охранников, нырнув в кусты ивняка, росшего у кромки воды, вытащили на берег казачью чайку, легкую лодчонку волжской вольницы, невесть как залетавшую сюда на просторы Москвы-реки. Брюс помог дамам войти в лодку, Угрюмы сели на весла, и чайка полетела по речной глади, правя не к шатру церкви Вознесения, как думала Елизавета, а куда-то левее, в сторону устья Дьяковского урочища, держа носом на купола церкви построенной еще Бармой и Постником. Братья гребли ровно и сильно, так что казалось, что их ковчег не касается воды, а летит по воздуху. Наконец он ткнулся носом в прибрежную траву, и Брюс, уже стоя на берегу, протягивал руку, так же галантно помогая дамам сойти.
Вверх по оврагу они пошли втроем, оставив Угрюмов на берегу у лодки. Вскоре за поворотом показались два огромных серых валуна. Василиса признала в них Гусь-камень и Девичий-камень, старые Велесовы камни древнего капища. Чернокнижник уверенно вел их между валунами в небольшую ложбинку с первого взгляда и не видимую постороннему взгляду. Все трое шагнули в нее почти одновременно, и вот… их ноги уже касались ковра из изумрудно-зеленой, казалось шелковой травы. Впереди горел небольшой костер, у которого дремала на бревне серая кошка. Невдалеке были видны стройные белые стволы березовой рощи, а по всей полянке рассыпались на удивление яркие полевые цветы.
– Ты Василиса, посиди здесь у костерка. Кошка тебе компанию составит, – сказал Брюс, – а мы вон к рощице пройдем.
Он скинул свой черный плащ, помог Елизавете снять дорожную накидку, бросил на руки Василисе, и они пошли к березкам. Он весь в черном, а она в белом платье с так любимыми ей лилиями.
На середине пути цесаревна почувствовала всей своей кожей, всем своим телом, что-то изменилось вокруг. Сильнее запахли цветы, звонче запели птицы, зашелестели листья. Она оглянулась вокруг. Навстречу им чуть со стороны шли три девушки. Одна – в зеленом наряде хозяйки гор и лесов, другая – в золотом платье дочери Солнца и третья – в таком же, как у нее, белом платье с лилиями на лифе. Вернее не с лилиями, а одной золотой лилией и красной розой напротив нее.
Девушки шли не спеша, как и подобает идти повелительницам этого сказочного мира, но все цветы склоняли перед ними голову, а птицы начали петь хвалебную песнь при их приближении.
