Но самое главное в глазах их разгорался огонек надежды, слабый такой огонек, но упрямый. Разгорался, отгоняя пламя костров и пожаров. А в самой глубине их бездонных глаз, звездочками вспыхивала цель их жизни. Цель, без которой не в радость ни Беловодье, ни Волшебные острова, ни Аваллон. Прав был Сент-Омар. Он вдохнул в них жизнь. В них бессмертных он вдохнул новую жизнь.
Величайшая твердость и есть величайшее милосердие.
Лонгфелло
Государь по возвращении повелел поставить своему советнику и верному другу Лефорту новый дворец на Кукуе. Поистине царская награда – новый дворец на берегу Яузы, в Немецкой слободе поднялся, как в сказке, одним мановением пальца загадочного Франца. Не напрасно стекались зеваки со всей Москвы поглазеть на это чудо! Такого Москва-матушка еще не видывала! С улицы въезд вел через широкие ворота на обширный двор, окруженный флигелями, в глубине которого вырастал, как град Китеж, сказочный терем из красного кирпича, белым камнем искусно изукрашенный. От трехъярусной главной части расходились в стороны двухэтажные сени и палаты. С галереи открывался чудный вид на парк с прудом и каналами, на Яузу. Венчали дворец высокие крутые черепичные кровли и затейливые железные гребешки.
Поражало воображение внутреннее убранство, отличавшееся роскошью небывалой. Одна зала оклеена кожею, тисненною золотом, другая обшита желтою камкою, в третьей – редкие китайские изделия, в четвертой – картинки с морскими видами и модели галер и кораблей. Главная зала дворца – большая столовая палата – имела десятиметровую высоту, была обита красным сукном, украшена парсунами и зеркалами в резных янтарных рамах. Подвешенный к потолку, двуглавый орел напоминал, что зрит он на запад и восток, кои ему подчиняются.
Кончено же не чародейством Франца Лефорта или друга его Якова Брюса чернокнижника и волхва, был вознесен дворец тот на Яузе. Поставил дворец постельный истопник, каменных дел мастер Дмитрий Аксамитов, прозванный так за тягу к кафтанам из старинного бархата-аксамита шитым. Никто о каменщике том не знал ничего доподлинно. Шептались, что его черт сам прислал своим прислужникам Лефорту и Брюсу. Кафтан его из шелка ручной работы с золотыми и серебряными нитями, в бархат вплетенными, мелькал на стройке, кажется, во всех концах ее стразу. Как только заказчик открыл бутыль с заморским вином, войдя в готовый дворец, сам Мастер дел каменных пропал, как и не было, и не видел его более никто. Такая вот загадка, давшая пищу слухам и сплетням по всей Москве. Кроме того, досужие языки трепались о том, что во дворце этом собираются тайно все прислужники чертей и бесов, что в круг хозяина этого дворца собрались и сам государь среди них. А еще шептались на базарах, что чертовка эта, ведьма Анна Монс, получила за свое колдовство покои золотые, каменьями убранные в этом дворце и принимает там государя, вместе со своими русалками и ворожейками. И еще бы больше плела всяких небылиц досужая молва, если бы видела, как в вечерние и утренние сумерки, с клочьями тумана разбегаются от стен дворца серые тени и мчатся по всем городам и весям необъятной Руси, неся с собой только им ведомые тайны.
