– А что, это минареты, вон смотри, как у меня в Стамбуле были? – Жанна показала на высокую свечу Ивана Великого.
– Ты смотри, действительно, выше Храма Покрова голову поднял, – удивилась Малка, – И новую Собакину башню рядом поставили, – кивнула, но круглую башню рядом с Иваном, – Да не одну. Растет казна, коли одного Тампля мало. Да еще над Спасской башней шатер возвели, зело красив. Мельницы отнесли далее на болота к реке. Монастырь со Рва убрали, тот, что Рождеству Богородицы ставили. Занеглинье разрослось. Меняется Москва. Кстати Жанна мечети твои в Стамбуле, да и по всей земле, так ведь и называются Москва, по городу этому. Так что, чего ты удивленно ресницами хлопаешь, что здесь минареты такие?
– Велик Кром, велик, – восхищенно сказала Фрея, – Велик и красив.
Они сидели на зеленой траве. Две огненно-рыжие девы, и одна золотоволосая богиня.
– Ну, прямо Вера, Надежда, Любовь, – раздался насмешливый голос, – Вера, естественно, Принцесса Жанна. Она всегда верила в свою Долю истово. Любовь, конечно же, Малка. Она из-за нее, из-за любви этой, и прядь седую заработала. А Надежда – это наша золотоволосая Фрея, – подруги обернулись, к ним подходил граф Сент-Омар.
– А может так! Свобода, равенство, братство, – со смехом ответила Фрея, – Я – Свобода, Малка – равенство между смертными из Яви и бессмертными из Нави, что она всею своей жизнью доказала, а Жанна всегда у нас за братские общины горой стояла, она братство и есть, – Фрея с интересом смотрела на легендарного графа.
– Пусть так. Свобода, равенство братство. Только у тех сестер была еще мать – Софья, то есть Мудрость. А у вас? – теперь Сент-Омар смотрел с ожиданием на Фрею.
– Сдаюсь. Сдаюсь. С Великим и Совершенным спорить, не по силам даже Богине, – она подняла обе руки.
А с двух сторон на шее графа уже висели Малка и Жанна.
– Каким ветром? Какой Судьбой? – визжали они.
– Я к вам по делу, – расцеловав их, и сразу став серьезным, сказал Великий.
Объяснить и оправдать прежние поступки можно, лишь совершив новые.
Эмерсон
Малка с Жанной отпрыгнули от величественного графа, и, как послушные ученицы, сели у его ног на траву. Фрея продолжала с интересом разглядывать этого легендарного то ли человека, то ли Бога. Совершенного, ученого, поэта, пророка, основателя ордена храмовников, несгибаемого командора и Великого Магистра братства Сиона. Она слышала о нем из многих уст. Легенды о неустрашимом графе Сент-Омаре, авторе Книги Судей и создателе скриптория на берегах Темзы. Мифы о Божественном Данте Алигьере – авторе Божественной комедии и вожде гвельфов, неустрашимом флорентийском приоре тамплиеров и пророке могущественных Медичи, друге Петрарки и Боккаччо, самых великих сказителей того времени. Страшные россказни о сумасшедшем ученом Исааке Ньютоне, отце английской монеты, вдохновителе Королевского ученого общества, тайном архитекторе нового Лондона, главном пауке, ткущем золотую паутину мира. Все это, о нем – графе Сент-Омаре, стоящем сейчас перед ней на обрыве над Москвой рекой и из-под ладони глядящим на город Богородицы, символично лежащий у его ног. Фрея внимательно смотрела на этого великого человека, друга, как она поняла ее новых товарок Малки и Жанны. Притом старого и доброго друга, судя потому, как эти две девы-воительницы повисли на его шее, и взаимно им любимых, опять же судя по его взгляду на них, светящемуся заботой и лаской.
