И про то, как пристают к земле, чтобы посеять жито и картошку, дождаться урожая и дальше плыть. Это – самое опасное: появляются сухопутные враги, на воде обычно нестрашные. И хищный зверь, и злой человек.
И про Хвалынское море, которое ждёт в конце пути.
Где вместо воды – сладкое молоко и мёд, а берега – из сахарных пряников.
Наташка внимательно слушала, задумчиво накручивая на розовый пальчик рыжие кудряшки.
Только один раз перебила.
Спросила:
– А в том море волшебном, на берегу – мой тятя ждёт меня?
* * *
Долго тёмный лес тянулся вдоль реки. Отпугивал мрачной стеной. Думал о своём, чужаков не ждал.
Лишь однажды прилетела из-за деревьев чёрная стрела. Вонзилась в борт, дрожа от злости. Ниткой береста к древку примотана, а на ней – страшные знаки нацарапаны. Неведомые, непонятные.
Старшие уже стали нервничать: пора пахать и сеять, тёплая земля разнежилась в ожидании семени, а просвета в чащобе нет.
Когда потянулась поросшая зелёной весёлой травой целина – обрадовались. Вывалились на верхнюю палубу, опустили в тёмные буруны толстенные вёсла: каждое – на шесть человек.
Ватаман, дядька Сергий, ерошил седую бороду заскорузлыми пальцами. Орал то на кормчего, то на гребцов:
– Право, право держи, балбес! Эй, некузявые, правая – греби, левая – табань!
Столкнули в воду тяжеленный камень-якорь. Спустили баркас, на нём – одетые в доспехи разведчики. Глаза настороженно глядят сквозь личины, руки сжимают топоры и мечи.
Вышли на берег, осторожно ступая ичигами с отвычки: мокрый податливый песок так не похож на ровную сосновую палубу.
Рассыпались цепью, скрылись за береговым косогором.
Оставшиеся ждали, обхватив толстый борт побелевшими пальцами – жёны, дети и просто товарищи.
Уже к вечеру вернулись, старшой махнул рукой: всё в порядке.
Повеселели на Ковчеге, зашумел ватаман:
– Эй, пошевеливайся! Спускайте лодки.
Снял тяжёлый шлем, поклонился в пояс, перекрестился:
– Здравствуй, новый берег. Прими нас ласково.
* * *
– И на небо смотри. Всегда смотри. Коли темнеет посреди дня – жди беды, буря идёт.
Николай кивнул. Тронул отрастающую бородку. Навалился на кормило – Ковчег нехотя, неторопливо начал поворачивать тупой нос на стремнину.
– Толковый ты. Выйдет из тебя кормчий.
– Дядя Опанас, а в книгах про звёзды написано, про навигацию. Только я ни одного созвездия не узнаю, что там нарисованы.
Старый шкипер снял треуголку, почесал лысину.
– Нам штурманское дело сейчас без надобности. Плывём, пока река несёт. Вот до моря доберёмся – тогда, может быть, и пригодится.
