– Вы что – идиот? – неожиданно резко произнес полковник. – До сих пор не понимаете, что детство закончилось? Месть за друга! Ха-ха-ха! Интересно – неинтересно… Да поймите, в конце концов. Вы – труп! Неужели до вас еще не дошло? – Олег Владимирович склонился над юношей. – Ночью была первая попытка. Завтра будет вторая, третья. И так до тех пор, пока ваше никчемное тело не упакуют в деревянный ящик.
– Нет… – Щеки молодого человека задрожали то ли от страха, то ли от гнева. – Такого не может быть! А суд? Обязательно должен быть суд.
– Вы действительно кретин, – на этот раз Белый горько усмехнулся. – Вас потому и хотят ликвидировать, чтобы вы не дожили до суда. Кому нужен убийца-свидетель, тем более носитель опасной информации?
– Не могу в это поверить! – Губы молодого человека пересохли, потому он их постоянно облизывал. – Они обещали. Гарантировали!
– Кто? Те, кто надоумил вас? – Олег Владимирович упал на нары. – Можете не сомневаться: они первыми заинтересованы в вашем молчании.
– Что же мне делать? – Канегиссер бросил испуганный взгляд на сокамерника. – Как быть? Ведь… Нет, так невозможно! Чтобы вот так… Они обещали!
– Да заткнитесь вы! – Белый не сдержался, выругался.
Юноша вскочил на ноги, сел, снова вскочил.
– Я не хочу умирать! Я хочу жить! Хочу творить! Жить! – Губы молодого человека мелко задрожали. На глазах появились слезы. – Мне страшно.
Олег Владимирович хотел отвернуться, дабы не видеть соплей убийцы, но в сердце кольнула неожиданная мысль: «А ведь он чуть старше моего Сашки. Года на три. Такой же нескладный. Такой же неприученный к жизни. Поэт… Саша тоже писал стихи. Пытался. Хотел опубликоваться. Не успел». «А ведь кто-то вот так же, как я, наверное, сидел рядом с ним, когда он умирал, – более глубоко кольнула другая мысль, – и ничем не помог. Тот умирал, а он смотрел. И, может быть, точно так же разглагольствовал по поводу того, как глупо ведет себя молодежь. Суки! – Белый резким движением, которое причинило боль, встал с нар. – Все суки! И те! И эти! И я в том числе! Мальчишка-то мне чем не угодил? Что ты на нем злость срываешь? Если бы Керенский сидел в этой камере, придушил бы. А этот…»
Глаза полковника наткнулись на дальний, верхний угол тюремной норы, в котором чернело пятно от снятой большевиками иконки: господи, поскорее бы все закончилось!
– Вы говорили, что вам сразу после убийства обещали помочь скрыться? – Белый и сам не понял, как у него с уст сорвались слова.
