Сергей подумал, теперь для Кольки вся несправедливость, которая есть, будет иметь лицо председателя, и сколько ни убеждай, что есть честные люди, уже не поверит.
– Главное – они законы знают, – сказал он, – а мы даже в тех, что на нашей стороне, – ни бум-бум. А когда на них с графином – им только на руку. Прав Зарубин: это не Афган. Вспомни, ты хоть раз с генералом разговаривал? Нет? А тут попер сразу к генералу, гражданскому, правда, и графином его. Я тоже без тебя повоевал. Чуть дружка не подстрелил. Сорвался, нервы ни к черту. Он мне про законы хорошо все объяснил.
Утром начался ветер, затем пошел холодный, вперемешку со снегом, дождь. Они лежали в отдельной, приспособленной под мастерскую, комнате брата. Сергей на диване, Николай на раскладушке.
Дождь тыкался в окно, шершавым языком лизал стекла, мокла на балконе бельевая веревка, раскачивались полысевшие макушки тополей. Они с Николаем остались в квартире одни, Ритка ушла на работу, брат уехал на техучебу.
Петр положил на стул одежду: свитер, шарф, ветровку, туфли. Сергей встал, примерил брюки, они были одного роста, брат, правда, полнее. Между поясом и животом можно было свободно пропихать два кулака. Но брат, точно предвидев это, оставил ремень.
Сергей сходил в ванную, отыскал бритвенное лезвие, нитку с иголкой и принялся за работу – дело знакомое, привык в армии подгонять форму.
– Давай, давай, – приоткрыв глаза, подбадривал его Николай. – Глядишь, возьмут на курсы кройки и шитья. От скуки на все руки.
Брат ждал в аэропорту на остановке, укрывшись от дождя за газетным киоском.
– Туфли надо было почистить, – оглядев его с головы до ног, сделал он замечание. – Командир прежде всего обращает внимание на обувь.
– Я почистил – дождь, – начал оправдываться Сергей.
Но Петр, не слушая, протянул газету. Сергей протер туфли, и они пошли к Пухову.
Сергею уже приходилось встречаться с ним, один раз даже поскандалили, но вряд ли командир запомнил его. Тогда грузчикам в очередной раз срезали расценки и многие поувольнялись. Они вышли на работу на весь аэропорт втроем и не успевали. Пошли задержки с вылетами. Пухов приехал разбираться, начал кричать. Сергей не смолчал: они не могут разорваться, а если товарищ Пухов желает, чтобы самолеты улетали вовремя, то пусть не экономит на грузчиках и платит как положено… Пухов завелся, обозвал его сопляком и крохобором.
Петька был прав, когда говорил о ботинках. Пухов глянул на ноги, затем в лицо, и в его далеких глазах мелькнуло что-то похожее на интерес. Сергей подумал: «Соображает, где мог видеть меня». Продолжалось это недолго, какую-то долю секунды, и вот, словно отыскав недостающее звено, глаза у командира погасли, приобрели свое изначальное отсутствующее выражение.
