Колька пытался сопротивляться.
– Вас, гады, надо здесь стрелять!
Ему – укольчик. Будто в подполье провалился. Очнулся, спрашивает, когда освободите? Врач, на черта такой похож, улыбнулся, говорит:
– Выйдешь отсюда, там сядешь. Выбирай, где лучше?
И Колька понял, что у председателя все повязано. И милиция, и врачи. Только начнет кричать, чтоб выпустили, ему – укол.
– Санитарка там работала одна. Сын у нее тоже служил, – покусывая губы, продолжал рассказывать Николай. – Помогла. Бежал я, Серега. А что оставалось? Из психушки они собирались меня в какой-то особый дурдом переправить. Оттуда не убежишь. Она одежду принесла, я – санитарку по шее, и через забор. Хорошо сестра денег на дорогу дала. А так бы пропал, документы-то там остались. Наверное, уже разыскивают. Ну, я думаю, у тебя на болоте не сразу-то отыщут. Доброе логово ты себе подыскал, партизанскую войну вести можно. Два часа блудил, пока нашел, чуть не утонул.
– Слушай, может, в газету написать? – предложил Сергей. – У меня друг журналист. Пусть вздернут. Что это за советская власть.
– Ты почто такой наивный? – горестно усмехнулся Николай. – Вон Федора Михайловича послушай, он мне так сказал: «Ворон ворону глаз не выклюет». У председателя своя власть – мафиозная.
«Все верно, – подумал Сергей, – да Гришка, пожалуй, испугается. Не та тема».
– Послушай, а что у тебя с барабинскими вышло? – поинтересовался Сергей.
– Ничего. Я тут с остановки иду, смотрю ребятишки лет пятнадцати бормотуху хлещут. Сопляки, им бы мамкино молоко, а они – вино. Ну, я решил провести разъяснительную работу. А тут вожачок объявился, черный такой. Смотрю, они его Ханом навеличивают. Не понравились ему мои слова. Говорит: «Топай, парень». Ну, слово за слово – и пошло. Я сам такой был. Кровь играет. Вот до поры до времени и развлекаются. Потом смотришь, срок схлопочут, и начинается другая биография. Надо бы заняться этими ребятишками. Они ведь слепые, ей-богу, слепые! Куда поведут, туда и пойдут. А им водочку суют такие, как мой председатель.
– Дался тебе этот председатель.
– Ненавижу, – прищурив глаза, сухо сказал Колька. – Они, если разобраться, почище «духов». Сидят и нами точно в шахматы играют, вместо фигурок – люди. Им нравится, когда вся Россия сидит у них в приемных и на коленях ползает. И вроде бы наш, вместе в одном БТРе едет, только в разные стороны. А кто смикитит и дернется, мол, не туда едем, на того смирительную рубашку. Раньше убивали, теперь ласково душат. Ей-богу, я бы сейчас без всякого вернулся в Афган. Там лучше было – честнее.
