Художник заглянул в пустую бутылку, зачем-то дунул в неё и сунул под стол. Потом зубами легко сдёрнул колпачок со второй бутылки «Русской». Разлил. Выпили. Закусили. Некоторое время играли молча. Директору везло, он уже вплотную подбирался к восьмистам, в то время как у попа и Вольдемара не было ещё и четырёхсот. До победной тысячи можно было играть без риска, Палыч едва сдерживал довольную улыбку и даже начал легонько что-то напевать. Поп не любил проигрывать, поэтому нервничал и громко сопел. Вольдемару очень хотелось в оставшееся до конца игры время узнать побольше о беглом директоре, и он продолжил:
– Поймают Пугаева и всё конфискуют.
– Вот-вот, – поддержал поп, – за женой будут следить и поймают!
– Не поймают. Хвалю восемьдесят! – директор бросил на стол бубнового короля, – Светка сама не знает где Сашка. Я с ней разговаривал, она ревёт. Сказала, что ему в паспорте штамп о браке забыли поставить. Теперь он женится, возьмёт фамилию жены и ищи ветра в поле…
– Забыли! Никому не забывают, а ему забыли! Заплатил, наверное, кому нужно, вот и «забыли», – заворчал поп.
Снова выпили. Совсем пьяный художник хотел подпереть голову рукой, но не попал локтем на стол и чуть не упал. Заплетающимся голосом сказал:
– Я могу любую фамилию в паспорте изменить… Со мной учился…Я ему… Был Павлов, стал Павловский… Только мочить нельзя… Намокнет… Будет заметно… Только т-с-с-с! Понятно…
Тем временем директор подсчитывал набранные очки:
– Девятьсот шестьдесят… Две десятки – девятьсот восемьдесят… Туз – девятьсот девяносто один… Король, две дамы и валет – тысяча! Наливай!
Вольдемар потянулся к поповскому графинчику. Поп, опасаясь за хрупкое имущество, стал разливать сам. Художник выпятил губы, развел руки, хотел что-то сказать, но не смог. Взял вторую пустую бутылку, прищурился, заглянул в неё и отправил к первой под стол. Выпили. Закусили. Почти сразу выпили ещё. Художник пытался что-то говорить, но в его речи напрочь пропали все согласные. Он гудел: «О-о-о. И-и-о. У-у-о.» Попу же хотелось узнать подробности, он потрепал Вована за плечо и спросил:
– И что Павлов-то не попался?
Художник встрепенулся. Раскачиваясь из стороны в сторону, погрозил попу пальцем. Потом неожиданно трезво сказал:
– Батя, всё под контролем…
Игра закончилась. Директор пододвинул к себе картонную коробку с банком. Подсчитал выигрыш, вернул лишние пуговицы: попу – кальсонные, художнику – солдатские. За остальные получил с партнёров расчет – 50 копеек штука. Поп проиграл двадцать пять рублей, художник – семнадцать. Можно расходиться по домам. Но ещё один вопрос мучил директора: Где находится деревня, в которой у Пугаева, оказывается, есть дом? Такая информация наверняка заинтересует капитана Залётнова. Преодолевая отвращение к употреблению вина после водки, Палыч ножом срезал пластмассовую пробку дешёвого портвейна и разлил фиолетово-розовую жидкость по стаканам. Поп громко горестно вздохнул и выпил. Проигранный четвертак сильно испортил ему настроение.
