По широкой расчищенной от снега дорожке мы добрались до низкого, тоже широкого крыльца здания. На вид ему было лет сто, а то и сто пятьдесят. Видимо, когда-то это был особняк купца, а может, промышленника. С тех пор дом неоднократно ремонтировали как снаружи, так и, вероятно, внутри. Но солидности и приятности ремонты ему не прибавили. Скорей наоборот. В общем, здание являло собой типичную жертву советского хозяйства, когда все вокруг было общее, а следовательно – ничье.
– Странноприимный дом! – не выдержав, фыркнул я.
– М-да, – кивнул Ракитин, разглядывая вычурные чугунные решетки на окнах первого и второго этажей, – оптимизма его вид не добавляет. Неудивительно, что ребятишки отсюда бегут.
В большом квадратном холле первого этажа было на удивление тихо и пустынно. У внутренней лестницы в три ступеньки, ведущей в Т-образно расходящийся коридор, дремал на стуле еще один вохровец. Такой же грузный и неповоротливый, как и его напарник на входе. На наши гулкие шаги по деревянным крашеным доскам пола охранник приоткрыл один глаз и просипел:
– Не велено!..
– Старший оперуполномоченный капитан Ракитин, – махнул Олег у него под носом удостоверением. – Где нам найти начальство?
Вохровец ткнул толстым пальцем через плечо:
– Двадцать третья комната, налево, – и снова погрузился в сладкую дрему.
– По-моему, смахивает на ложный вызов, – покосился на него Ракитин. – Неужто охрана не в курсе ЧП?
– А по-моему, это элементарное «ку»! – пожал я плечами. – Или «повсенах».
– Это что такое?
– «Пошли все на…». Очень заразное заболевание.
– Ничего, вылечим! – мрачно пообещал Олег и двинулся в коридор. Я поспешил за ним, попутно разглядывая стены, увешанные разнообразными агитплакатами пожарной охраны и МЧС.
– Тебе не кажется, что в здании вообще никого нет? – спросил я.
– Выясним, – буркнул Ракитин, толкая обитую желтым дерматином дверь с табличкой «23».
В тесном кабинете, заставленном обшарпанной «совковой» мебелью, в основном различными шкафами, за таким же обшарпанным столом сидел человек лет пятидесяти, одетый в мятый костюм неопределенного цвета. Он что-то усердно писал в большом блокноте, поглядывая в раскрытый перед ним толстый гроссбух.
– Вы заместитель директора детского дома «Заречье» Нагибин? – грозно поинтересовался Ракитин.
– В чем дело, граждане? – не менее сурово вопросил мужчина, откладывая ручку. Кисти рук его, торчавшие из рукавов пиджака, были широкими и волосатыми.
Пришлось снова лезть за документами.
