– Болеесь, – кивнул орк и снял несколько мешочков, закреплённых под потолком хижины. Судя по запаху, в них были травы. – Но́ски не хоздя́т?
– Ты, типа, собираешься меня лечить? – удивился Митрофан. – Думаешь, от твоих травок у меня трещина в позвоночнике срастётся?
– Одни травки не помо́сь, – согласился орк. – Кое-сё надо есё…
– Слушай, а где эта хижина находится? – решил разведать обстановку молодой человек.
– В мире. – Орк сделал размашистый жест руками.
– А почему у тебя лапы грязные?
– В земле замазал. На реську не ходил, тебя усюял.
Митрофана передёрнуло. Нехилый же нюх у этих чудищ!
– А другие такие, как ты, поблизости есть?
– Другие далеко. Салуй – отсельник.
– Так тебя зовут Салуй? А меня – Митрюха. Приятно познакомиться! – усмехнулся юноша, но свою длань для рукопожатия протягивать не стал.
– И Салую осень, осень приятно! – оскалился орк. – Салуй никогда не смотрел силавека зивьём!
«Понятно, он падальщик, – мелькнула догадка у Митрофана. – Человеческими трупами питается! Только где он их добывает?»
– Нам известно о силавеках из предания, – пояснило создание, заметив ужас в глазах своего гостя. – Не бойся, Салуй отсельник. Салуй не мось делать никакого зла.
– А русский язык ты тоже из своего предания узнал?
– Твой язык – сакральный язык. На нём вся слузба стои́т. Но Салуй знать его не осень хоросо. Салуй – простой серноризец, а не усёный.
– Серноризец – это шаман, что ли?
Орк посмотрел юноше в глаза, облизнулся и сказал:
– Пускай будет сяман.
– А почему ты всё время облизываешься? Не завтракал?
– Ты прав. Я вкусяю только раз в день, весером.
Салуй сходил на речку, отмыл руки и принёс ведро воды. Опять достал из-под топчана свёрток и развернул тряпицу. Там оказался маисовый хлеб. Митрофан с осторожностью его съел.
Орк развёл на улице огонь, заварил травки и напоил гостя пряным отваром. А затем сделал «кое-сё есё» – обкурил юношу благовониями и спел несколько «шаманских заклинаний» на китайский манер: «Ангел вопиясе благодатней…», «Воскресение Христово видевси…» и «Помози ми, яко немосню, окорми мя, яко странна…».
Через неделю такой заботы Митрофан стал потихонечку вставать на ноги. Видимо, трещина в позвоночнике начала срастаться. Наконец он смог выйти из хижины и увидел, что вокруг раскинулся ослепительно прекрасный пейзаж.
Хижина стояла на зелёном холме в излучине живописной реки. Слева от неё был разбит небольшой огородик, а справа расстилалось кукурузное поле – початки только-только начали созревать. У задней стены была лежанка из лапника – Салуй сделал её, чтобы лишний раз не смущать гостя своим присутствием. А чуть дальше начинался ароматный сосновый лес…
