И Хмурин при этом указал на себя в грудь.
- Так надо сказать-с, - продолжал он, явно разгорячившись, - тут кругом всего этого стена каменная построена: кто попал за нее и узнал тамошние порядки - ну и сиди, благоденствуй; сору только из избы не выноси да гляди на все сквозь пальцы; а уж свежего человека не пустят туда. Вот теперь про себя мне сказать: уроженец я какой бы то ни было там губернии; у меня нет ни роду, ни племени; человек я богатый, хотел бы, может, для своей родины невесть сколько добра сделать, но мне не позволят того!
- Как не позволят? - спросил Тюменев с удивлением.
- Не позволят-с! - продолжал Хмурин. - Потребуют - то прежде устрой, другое, где лапу запускать удобнее; а я - согрешил, грешный, - смолоду не привык по чужой дудке плясать, так и не делаю ничего!.. Словом, стена каменная кругом всего поставлена, а кто ее разобьет?.. Разве гром небесный!
- Сердится все за то, что его в головы не выбирают! - шепнул граф Хвостиков Офонькину.
- Да, - согласился тот, кинув на графа лукавый взгляд.
- И во всем этом нашем кругозоре, - развивал далее свою мысль Хмурин, выходит, что немец - плут, купец - дурак али, правильнее сказать, прикидывается дураком, потому что ему около своих делов ходить выгоднее, а барин - бахвал или тоже плут!
- Отличное определение сословных элементов! - воскликнул при этом Бегушев, все время сидевший потупя голову и довольно внимательно прислушивавшийся к словам Хмурина.
- Верно-с определено! - подтвердил тот с своей стороны. - Хоть теперь тоже это дело (называть я его не буду, сами вы догадаетесь - какое): пишут они бумагу, по-ихнему очень умную, а по-нашему - очень глупую; шлют туда и заверяют потом, что там оскорбились, огорчились; а все это вздор рассмеялись только... видят, что, - сказать это так, по-мужицки, - лезут парни к ставцу, когда их не звали к тому.
- Это совершенно справедливо! - подхватил Тюменев.
- Да как же, помилуйте? Я у вас же, у вашего превосходительства был вскоре после того. Вы меня спрашиваете: "Что это такое?", я говорю: "Публике маненечко хочет показать себя, авось, другой сдуру подумает: "Ах, моська, знать, сильна, коль лает на слона!" - как писал господин Крылов.
- Ну нет-с, я с этим решительно не согласен! - начал было Янсутский; но в это время к нему подошел лакей и доложил, что стерляжья уха разлита и подана.
Янсутский даже побледнел при этом.
- А что же свечи не засвечены? - спросил он почти с бешенством.
