К пятнадцати годам Степан неожиданно стремительно вытянулся и догнал ростом боярина Корнея. Парень ходил вечно голодным, хотя и накладывали ему за столом изобильно. Он и сам не заметил, как вдруг стал обращать внимание на дворовых девок, на то, как волнующе и таинственно колыхались у них под холщовыми сорочицами налитые груди. Всё чаще, вместо того чтобы сидеть в библиотеке или махать мечом на бронном дворе, он убегал на сенокос метать стога или возить копёшки на волокушах, а потом с хохотом возился в душистом сене с девками. По вечерам он пел под Юшкину дудочку восхищенным девушкам песни, долгие былины и озорные припевки.
Прошёл год. Однажды в конце весны 1367 года боярин Корней сказал за обедом:
— А Дмитрий Московский всё же решился.
Дело было во время обязательного воскресного застолья. За огромным столом сидели все старшие дружинники, стоял негромкий гул голосов. Степан, хотя и считался сыном боярина, сидел на самом дальнем конце стола, где и положено было сидеть младшему. После обеда он, улучив минуту, спросил у Корнея, что тот имел в виду, говоря о московском князе.
— Дмитрий начал строительство каменного кремля. Доносили торговые гости: всю зиму возят в Москву белый камень из окрестных каменоломен. Владыка говорит, что затеял Дмитрий богоугодное дело — возведение великого собора. Олег Иванович же больше склоняется к мысли, что хочет Дмитрий построить детинец. Ежели построит он каменный кремль... — Корней задумался.
Степан хотел было сказать, что надо радоваться появлению в сердце Руси каменной крепости, способной выстоять против татар, но почему-то промолчал.
Ещё через несколько дней, когда поздно вечером Степан поднимался переходом из библиотеки к себе в светёлку, его перехватила дочь боярина — Алёнка.
— Стёпушка! — позвала она, выходя со свечой из тёмного угла.
— Ты что не спишь, коза, вот я боярыне пожалуюсь, — сказал в привычном шутейно-весёлом тоне Степан.
— Стёпушка, — повторила она прерывистым тихим голосом, — тебя батюшка в княжескую дружину сговорил дружинником. Он сейчас матушке рассказывал, я случайно услыхала. Завтра объявит.
«Неужели свершилось?» — пронеслось в голове Степана.
Неужели сбылись его самые смелые юношеские мечты — попасть в дружину, принести князю Олегу клятву, отдать всю жизнь без остатка, сражаясь против поганых?
— Ты будешь приходить к нам? — Алёнка сжала руки у горла, словно молилась.
— Конечно, к кому мне ещё приходить, — ответил Степан, хотя мысли его были в этот момент совсем о другом — о боях, славе, мести.
