— Посольство? Выходит, поздравлять будем? С чем? — вскинулся Олег. — С тем, что отца родного убил? Хана, с коим я лепёшку дружбы разломил, хлеб-соль ел?!
Тысяцкий похлопал по плечу гонца:
— Иди в молодечную избу, скажи, что я велел накормить и уложить тебя.
Гонец, пошатываясь, вышел, забыв поклониться.
— Вот теперь я на твой правильный вопрос отвечу, великий князь. Коли нужно для блага твоей земли — то поздравишь!
Олегу вспомнились слова сарайского епископа, владыки Василия, о чаше кумыса и годе спокойствия. Но сейчас-то речь шла не о кумысе. О крови! И не чьей-нибудь, а отцовской. Какой грех на душу брать!
Словно подслушав мысли князя, тысяцкий сказал:
— А грех во храме отмолишь.
Олег опустил голову.
Тысяцкий, посчитав, что спор окончен, продолжил:
— Серебра брать побольше да золото вели из твоей сокровищницы взять. Таких, как Бердибек, золотом покупать надобно.
— Ты его знаешь, боярин?
— Нет, — мотнул головой тысяцкий, — но так полагаю. И жемчуг для жены. Хорошо бы завтра к середине дня управиться со сборами. — Он взглянул из-под бровей на князя, проверяя, как тот слушает. — Если велишь, пойду распоряжаться.
Олег поднял глаза. В них было страдание.
— Но ведь я с ним хлеб-соль делил...
— Хлеб-соль делил, а ответ перед Рязанской землёй ты один держишь, ни с кем не деля. Так велишь, великий князь, аль нет? Мне ещё всю ночь уряживать, надо нам раньше всех других успеть.
— Кто посольство возглавит? — спросил Олег.
— Думать надо. — Тысяцкий ничем не выразил удовлетворения от того, что добился нужного ответа.
— Ты, наверное, и это за меня решил!
— Я, великий князь, за тебя не решаю, — с лёгким упрёком сказал тысяцкий. — Я тебе предлагаю решение. Твоё княжеское дело выбрать. Волен согласиться и послать посольство, волен не согласиться. Золото целее будет, если, конечно, успеем в мещёрские болота увезти, когда Орда придёт.
— Посольство возглавит боярин Корней, — твёрдо произнёс Олег.
— Вот и хорошо, — быстро согласился тысяцкий, и князь понял, что мнения совпали. — Прям, смел, немногословен, что ты повелишь, то и скажет хану. Язык ихний с малолетства знает, без толмача обойдётся, уважение тем выкажет.
— Но чтобы ни слова о счастливом восшествии на престол! Великий князь шлёт подарки, и всё.
— Вестимо, — тысяцкий поднялся. — Прости, княже, посольство ладить — хлопотное дело. Я дворского и конюшего подниму, — и, коротко поклонившись, вышел.
