Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости: как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху | страница 59

Для достижения успеха нужно будет выработать новое чувственное восприятие, такое, которое требует отказа от старых взглядов вроде «Не делайте глупостей» и «Не возвращайся домой». Сети требуют большего. Но они нам также дают кое-что взамен: картину мирового порядка и ответы на те 6 парадоксов, стоящие перед миром. Теперь мы сосредоточимся на разрешении этой загадки. Для начала мы по крайней мере можем подправить странную терминологию нынешних мировых элит внешней политики: мы больше не живем в том, что они часто называют эрой после Холодной войны. (В конце-то концов, никто ведь не называл Просвещение постфеодальной эрой?!) Тому, в чем мы живем, пожалуй, больше всего подходит название Эпохи власти глобальных сетей. Мир коммуникаций отвечает своей собственной мощной логике, но никак не нашим надеждам, желаниям и устаревшим представлениям о том, как должен быть устроен мир. Власть сети проявляется во все новых платформах, и эти платформы, в свою очередь, определяют многие аспекты нашей жизни. Предвидение Мелом Конуэном роли телефонных сетей оказалось более верным, чем он сам мог подумать: устройство этих сетей влияет на мир столь же сильно, сколь однажды появление железных дорог обратило одни города в бурлящие мегаполисы, а другие – в города-призраки. Уже сейчас сети начинают расфасовывать нас по «клубам конвергенции» и «клубам дивергенции», точно так же, как Промышленная революция когда-то расчленила мир. И вы будете правы, если зададитесь вопросом: «А в каком лагере буду я?»

Звонок застал дипломата Фрэнка Уиснера-младшего врасплох. Но за все эти годы он определенно понял, чего от него ожидали, и через несколько часов он начал готовиться к вылету. Целью звонка была передача необычного запроса из Белого дома и из Государственного департамента США, – и, хотя он и был человек, получивший за свою жизнь множество необычных запросов, он знал, что этот имел особую значимость, вес, если угодно, если вы из тех, кто измеряет подобное в человеческих жизнях.

Этот дипломат был из таких. И его отец, Фрэнк Уиснер-старший, тоже. Уиснер-старший был одним из самых известных и эффективных американских шпионов времен Холодной войны. Он возглавлял Управление стратегических служб на юге Европы во время Второй мировой войны, а затем, в более поздние годы, составлял операции Центрального разведывательного управления. Он многое повидал, был представителем того поколения американцев, выходцы из которого сражались и побеждали в войнах и которые взвешивали свои деяния в человеческих жизнях. Во время службы разведчиком в Румынии в 1940 году Уиснер-старший наблюдал, как Красная армия, как какая-то чудовищная машина, окружала и уничтожала отряды его товарищей. Курс его жизни был задан. «Уиснер был неугомонным, – рассказывал Уильям Колби, будущий директор ЦРУ, работавший под его началом. – [Управление координации политики] работало при нем в атмосфере рыцарского Ордена тамплиеров во имя спасения западной свободы от коммунистической тьмы и, разумеется, от войны».