–
это оскорбление или просто гавнюк играет словами? Почему я так легко отвлекаюсь?Девушка зашла внутрь – этакий мини-райский уголок, куда можно было сбежать из дома, от Фреда, здесь ей платили примерно семь баксов в час и позволяли бесплатно питаться.
К ней подошел Стив:
– Привет. Ты в порядке? Что сказал Фред? – Стив был воспитан уважать родителей и не ступал и шагу без того, чтобы предупредить отца о своих планах.
Мишель огорченно покачала головой:
– Да пошел он к черту! Строит из себя мученика! На кресте его распяли, говорит. Он себя ведет так, как будто он единственный, кто потерял близкого человека. Остин не мертв. Его душа бессмертна. Мы – бессмертные души.
– Легко сказать, он не твой сын.
Она посмотрела на часы: до открытия оставалось минут десять. Супервайзер, студентка двадцати с хвостиком лет в очках, попросила ее заняться посудой, пока не нахлынули голодные посетители. Мишель подошла к раковине и, заметив грязные противни, на которых уже поджарилась первая партия рыбных филе (они, казалось, лапали ее грязными взглядами), стала скрести заляпанный металл щеткой.
Ее раздражала работа в кафешке – и на кассе обслужи народ, и посуду помой, когда затишье, и столы протри, и сэндвичей наделай. Больше всего ее бесило, когда посетители не убирали за собой объедки и пустые стаканы, как будто тут официанты за чаевые все вылижут! А еще ей неприятна была кухня: никаких окон, только электрический свет. И никаких стульев. Не присядешь. Не полюбуешься небом. Тесная клетка, в которой каждая вещь имела свое место, ничего лишнего, – толком не развернуться и не расправить плечи. Курильщики-коллеги всегда находили возможность отлучиться на перекур, через заднюю дверь шмыгнуть на воздух и присесть на желтый бордюр. А такие, как она и Стив, у кого не было этой вредной привычки, вкалывали больше и, соответственно, уставали более остальных.
Нахлынули воспоминания, как Остин, бедный Остин, обожал сэндвичи с рыбой, которые они иногда здесь покупали. Рыбное филе в панировочных сухарях запекалось, подавалось на белых булочках, смазанных майонезом, с листиком хрустящего салата.
Вдруг в мутной мыльной воде раковины появились знакомые черты с фиолетовыми глазами. Девушка замерла от неприятного предчувствия.
– Господи, у меня галлюцинации на работе, – в страхе прошептала Мишель.
– Неужели мне придется ходить к психиатру? Какой ужас! Это же клеймо на всю жизнь!
Неприятные мысли буравили ее мозг, как шершни впрыскивали яд страха в картину возможного будущего.
