Советник провел рукой по лбу.
— Видите ли, — сказал он сдержанно, — таковы общие директивы… во избежание возможных провокаций. Вам бы следовало знать об этом! Ведь министр… его высокопревосходительство… Значит, задержанных освободили?
— Нет.
— Позвольте узнать, почему? — Теперь советник заговорил еще более холодно.
— Потому, — тихо ответил Эгето, — что прибыл вестовой из военного министерства, точнее, из штаба четвертого армейского корпуса. На машине.
Чиновник что-то процедил сквозь зубы.
— И взвод солдат, — добавил Эгето. — С прямым указанием. Арестованных увезли.
Чиновник присвистнул.
— Помилуй, — поморщился советник, сдвигая брови.
Чиновник как-то весь изогнулся в знак того, что просит извинить его. Наступила тишина.
— Так что же? — прервал молчание советник.
— Арестованных увезли и потом освободили.
Эгето умолк. По лицам этих двоих он отчетливо видел, что сюда он пришел напрасно. Внутри у него все кипело от гнева. Он крепко сжал челюсти и усилием воли подавил в себе рвавшееся наружу негодование.
В кабинете стояла тишина. Советник чуть подался вперед.
— Кто вы? — спросил он, пристально глядя на Эгето.
— Депутат рабочего совета. Моя фамилия… я уже называл.
— Вы частное лицо, — констатировал чиновник, кривя губы в язвительной усмешке.
Эгето с силой опустил на стол сжатую в кулак изувеченную правую руку.
— Согласно второму декрету правительства, — заговорил он грозно, — рабочие советы продолжают выполнять свои функции! Я являюсь членом директории города, — тут он повысил голос, — следовательно, не являюсь частным лицом… даже по вашим представлениям!
Советник и чиновник переглянулись.
— Вы уполномоченный по внутренним делам? — спросил чиновник.
— По народному просвещению, — бросил Эгето, и перед глазами у него заплясали красные круги. — Я секретарь ревтребунала! — вырвалось у него, и в ту же минуту он понял, что этим двоим подобную вещь говорить не следовало, ведь ревтрибуналы одним из самых первых декретов профсоюзного правительства… Зря он сказал.
— Вот как? — насмешливо процедил чиновник, но советник неодобрительным взглядом заставил его замолчать.
— Прошу вас, — сказал советник подчеркнуто мягким тоном, — будем точны. Как бы то ни было, но здесь вы находитесь в качестве частного лица. Позвольте, позвольте, будьте любезны выслушать меня до конца. Мы все обязаны уважать букву закона, не правда ли? Вы, разумеется, не соблюли официальных инструкций, но мы, несмотря ни на что, сознаем, что бюрократические формальности в настоящий критический момент, гм… Главное — это спокойствие и порядок! Итак, мы, безусловно, доложим о вашем деле господину статс-секретарю. Как видите, мы к услугам… товарищей. Salus rei publicae suprema lex estol
