Мать, надутая, напряженная, ничего не сказала, и Володя неопределенно дернул плечами – нормально. Он ждал удобного случая, чтобы поговорить с отцом, не решался так выплеснуть на него все. С бухты-барахты, при матери. Но случая все никак не представлялось, отец, подполковник, дома бывал редко, все больше торопился куда-то. Потом пришел сентябрь, началась учеба. Выдали форму, поселили в курсантское общежитие. Новые друзья, интересные занятия… Старшекурсник Серега познакомил его со смешливыми и не слишком щепетильными девчонками из соседнего ПТУ, к которым всегда можно было нагрянуть в увольнительную с бутылкой портвейна. Жизнь бежала вприпрыжку, и все то, летнее, стало казаться детским, смешным, далеким и смутным, словно полузабытый сон. Он написал все-таки Инке письмо, ответа не получил и с облегчением выкинул из головы всю эту историю, ее слезы, свои пылкие обещания. Ну что такого, в конце концов, у всех летом были романы, все клялись в верности до гроба. Понятно же, что это всего лишь правила игры, которые никем не воспринимаются всерьез.
Зимой неожиданно умерла бабка. Мать ездила на похороны, делила с сестрой деньги за проданный дом. Володя, недавно проштрафившийся, не смог получить отпуск, остался в училище. Когда мать вернулась, спросил без особого интереса:
– Ну как там? Как тетя Лена?
– Жмотовка чертова твоя тетя Лена, – ругнулась мать. – Каждую копейку из глотки выдирала, москалька паршивая!
Он хотел еще спросить, была ли на похоронах Инка, но по суровому, свекольного цвета материнскому лицу понял, что та не расположена отвечать на вопросы, и ничего не сказал.
Летом они с ребятами махнули в поход, с палатками, с гитарой. Мать, избавленная, наконец, от необходимости навещать бабку, впервые за много лет собралась на курорт. Теперь, когда стало некуда приезжать на лето, связь с московской родней была утеряна, обменивались лишь короткими сухими поздравлениями с праздниками. И со временем образ Инки, угловатой худенькой девочки с горячими черными глазами и запекшимися губами, совсем изгладился из Володиной памяти. – И ты больше никогда ее не видел? – задумчиво спросила Вероника.
Володя покачал головой:
– Нет, говорю же тебе, бабка умерла, дом продали…
– Постой, а ей, значит, сколько было лет? Пятнадцать? – нахмурившись, уточнила Вероника. – Выходит, ты у нее был первым?
– Ну, наверно, откуда мне знать? Мы это не обсуждали! – бросил он раздраженно.
Он уже жалел, что рассказал Веронике эту старую историю. Зачем она раскапывает все эти подробности? Прошло сто лет, он давно обо всем забыл. Вспомнил только из-за странного поведения Инны. А у Ники такой вид, словно все это имеет огромное значение.
