Она хотела было скрыть от Василия этот телефонный разговор, но не удержалась. Он, конечно же, проголосовал за то, чтобы она ехала и как можно скорее, тем более, что конфликт здесь назревает нешуточный. Когда тучи рассеются, он ей сообщит. Женя пыталась выставить контраргументы — у нее затеян огород, все еще не высажена рассада земляники, а она уже на третьем листе, давно просится в грядки. Зря она их что-ли перекапывала?! Василий с удивлением посмотрел на нее.
— Ты о чем?!
Поняв, что доводы не убедительны, она заявила, что не может уехать, когда здесь назревает война.
— Война не женское дело! — возразил Василий.
— Может быть, нам бросить все сейчас? Доиграетесь. Я же знаю, какой ты у меня сорвиголова. А с чего разборки-то?
— Ты же знаешь, кто-то нас заложил.
— Да я знаю кто.
Василий снова с удивлением посмотрел на нее.
— Так это те самые недоросли. Помнишь, околачивался у окна один. Племянник председателя.
Василий задумался.
— Он племянник, только не председателя, а главаря.
— А что они здесь делают?
— Ну вот, а подалась в следователи. Так они здесь постоянно надзирают и соответственно докладывают своему дядьке. Только в этом случае они ни причем — за окном вряд ли что расслышишь. А про наши дела там, в море, тем более, не могли знать.
— Ну, ты уж будь осторожнее, — не могла успокоиться Женя.
— Да, конечно. А ты собирайся в Питер.
— Не поеду я, — уперлась Женя и вздохнув, добавила, — А надо…
Перед отъездом Женя долго обнимала Жучку, которая, словно понимая что-то, притихла и как будто переживала. Женя попросила мужа, чтобы оставлял собаку у тети Гели, или у деда Миши, они с его кобылой Долли, вроде бы подружились. В худшем случае можно взять на траулер. …
Василий отвез жену на вокзал Архангельска на уже знакомом полугрузовичке. Всю дорогу молчал, а Женя, стараясь болтать как можно беззаботнее, чувствовала себя виноватой. В чем? В том, что у нее такая мать? Так их не выбирают. Что так по-дурацки все складывается, так опять же не ее заслуга. Или, может быть, опасается, что не вернется?
— Ну, хочешь, я не поеду! — не выдержала она уже перед вагоном и с надеждой заглянула в его глаза.
Если бы он только одним звуком выразил согласие, она бы вернулась! Вместе с ним встала бы на баррикаду. Стрелять она умеет. Но он молчал. Только сейчас Женя призналась себе, что боится, что эта поездка поставит точку в их совместной жизни с Василием. Разве сможет она теперь без него? Что это, предчувствие? Поди, разберись, когда страхи, иногда мучают без всякого основания. Может быть, все-таки обойдется? Должен же быть у них какой-то ангел-хранитель, или небеса отвернулись от них?
