Никаких обстоятельных известий от бригады не поступало, только ближе к январю Иваныч между делом буркнул, что была поздравительная телеграмма с соответствующими предновогодними пожеланиями. Всей артели.
Тридцать первого декабря Женя приготовила себе и Жучке скромный ужин. К бою курантов, правда, сделала традиционный салат «Оливье», который сама не любила. Поскольку Василий рядом с ней был только виртуально, шампанское осталось не распечатанным, и Женя отменив мораторий отметила двенадцатый удар рюмкой коньяка.
В поселке новый год встречали с погасшими окнами, словно перед налетом вражеской авиации… Правда, на той окраине, где жил дед Миша пару раз из чего-то пальнули… Женя напряглась, решив, было, что это проказы барсиковой банды, но на этом новогодний салют и закончился. Не было заметно, чтобы жители собирались в компании, хотя в таком небольшом поселении люди должны бы испытывать друг к другу более близкие чувства, чем в мегаполисе. Видимо суровые условия жизни сформировали у них и соответствующее отношение к праздникам. По слухам, до того как страна превратилась в дикий рынок, люди здесь были более общительными…
После коньяка выпитого под собственный тост, в котором она пожелала, чтобы с ее мужем ничего не случилось, и он как можно скорее оказался с ней рядом она поздравила с новым годом хвостатую подругу, которая, опершись лапами о край стола, закусывала невостребованным «оливье» прямо из тарелки. Потом Женя, пересчитав патроны, забралась в постель, уложила подружку, поверх одеяла, но уснула не скоро. Долго представлялись различные картинки, как там Василий встретил новый год, вспомнился прошлый новогодний праздник со всеми радостями и недоразумениями в Мурманске.
По такому же сценарию прошло и Рождество, хотя на этот раз Женя уже не изощрялась в кулинарных изысках. Российское ноу-хау — «Старый новый год» в поселке вообще никто не принимал, но редкие вопли с той окраины, где жила Кира, вероятно городских гостей, настораживали, и в постель она забралась, предварительно приготовившись к обороне. После полуночи, все стихло. Непонятно, только, к добру ли…
Зачитавшись Миллером, свет она выключила уже во втором часу. Когда глаза привыкли к темноте, Женя взглянула с кровати в окно, в которое ей между неплотно сдвинутыми занавесками видно было серебрившееся в свете луны застывшее море.
Она уже хотела закрыть глаза, как ей показалось, что там мелькнула тень. Женя привстала, соскользнула на пол и сама, словно тень метнулась к стене. Почти не дыша, оттянула ткань занавеси и, заглянув в щель, едва не вскрикнула. С обратной стороны в стекло уткнулась страшная обросшая физиономия мужика. Пригнувшись, он явно всматривался в темноту помещения. Лица его толком разглядеть было невозможно, но оттого оно казалось еще более ужасающим. Явно беглый.
