Илья быстро освоился на новом месте, перезнакомился со всеми и вскоре стал чуть ли не лучшим другом-приятелем заведующему почтовым отделением.
О! Вот это, действительно, здорово!
Заведующий хоть и вольнонаёмный, но хороший парень, понимает и сочувствует. С ним Илья уже раза три договаривался о том, чтобы с воли посылки на его имя приходили.
Теперь и для Василия пришла, наконец.
Домашнего сальца Василий не видел уже много лет, даже вкус стал забываться. А тут – вот оно, шмат добрый, с килограмм, не меньше, в чистые тряпицы завёрнут и шпагатом перевит, ну, мало ли что.
«Сахар колотый, тоже с килограмм… Нет, пожалуй, тут кило два, точно, будет. Спасибо! О! Варенье! Яблочное, наверное… или… нет, не понять… Потом распробуем… Ух ты! Коньки! Мои… точно! Ай, мамуля! Мамулечка! Лучше бы… Ладно, коньки, так коньки… Дарёному коньку… Ой! Ты ж моя коханая! Шкарпетки… раз, два, три… шесть пар… шерстяные… О це гарнесенько! О це дюже гарнесенько! Боже ж ты ж мой жежь! Гречка! Гарно! Тю… Да здесь тоже кило два будет! А це шо? Ковбаса? Точно, ковбаса… кровяная…»
Чуть не расплакался Василий.
Дошла колбаса, не погибла. Вся скрутка густо-густо смальцем смазана. Хоть сейчас бери, да ешь.
Отломил шмат.
– Илья! Ходи до мэне! Что стоишь? Иди сюда… Попробуй! На! Бери, бери.
Съели по здоровенному куску. Илюха аж жмурился от удовольствия.
– Знаешь, самое вкусное, это пожарить с гречкой. У-у-х! Вкуснотища! Прости… Я тут накрошил…
– Да ладно. Я уберу.
– Всё, Илюша, поеду я. Спасибо тебе огроменное!
– Да мне не за что! Это корешу спасибо.
– Ну и ему, конечно. Тебе-то оставить сала?
– Не, Васёк, не надо. Лучше сахара оставь немного, сколько не жалко.
Оставил Василий Илюхе половину присланного сахара, уложил всё из посылки в котомку, распрощался и продолжил путь-дорожку.
Настроение было самое, что ни на есть, распрекрасное, и в голове вертелась песенка Вадика Козина, ох, очень Василию она нравилась: «У входа в храм одна в лохмотьях… О, дайте милостыню ей». Беранже, однако.
С Вадимом они ещё в Харькове на танцах в парке дружбу свели. Вадик попросил его немного подыграть на гитаре. Василь по молодости лихо на семиструнке наяривал, хотя ни одной ноты не знал, всё по слуху подбирал. А у Вадима гитарист, собака, обрадовался, что от жены на гастроли уехал, ну и… вдарил по самогоно-о-оча-ке-е-е-ее. Так вдарил, что не то что играть, сидеть не мог, сразу на бок валился, и глаза дурные в кучку.
Василий с девушкой немножко культурно отдыхал в центральном городском парке, имея в руках хорошей работы семиструнную гитару, которую купил по случаю у какого-то неизвестного гражданина. Вдохновлённый присутствием девушки, он лихо наяривал и «У самовара», и «Пароход», и всякое другое разное из Утёсова, из Козина, из Лещенко, из Юрьевой… Ну, сами понимаете, впечатление производил! Соловьём заливался!
