Ну, это всё тонкости лагерного бытия, описаны они были сто раз, и про них мне не интересно.
Главная трудность, что к машине можно было попасть только после утренней поверки и никак не раньше, а вернуться из рейса нужно к вечерней поверке, никак не позже. Понятное дело – в лагере дисциплина – у-у-хх!! – и только на ней всё держалось. А вода, что развозил на своей водовозке Василий, дисциплине подчиняться не желала и требовалась то в одном конце города, то в другом и после поверки и до неё, так что лагерное начальство скрипя зубами, выдавало чуть ли не ежедневно строжайшей строгости бумагу, вроде увольнительной, которая разрешала «зека № такой-то» убыть из лагеря или прибыть в оный – а дальше стоял прочерк, и Василий сам вписывал нужное время. Такое вот страшное нарушение лагерного режима.
То, что я сейчас пишу, ни в малейшей мере не означает, что жил Василий в лагере, как в санатории на берегу моря.
Хлебнул он лагерного быта
до края полное корыто.
Было всё, что только может представить себе изощрённый ум человеческий – унижения и побои, кормление ржавой гнилой селёдкой, стояние на морозе до падения в обморок за ничтожное нарушение, карцер, издевательства нечеловеческие и от охранников, и от блатных, лишение всех возможных прав человеческих… и работа, каторжная работа, от восхода солнца до глубокой ночи. Работа, иногда настолько бессмысленная, вроде: сегодня первый барак роет траншею, завтра второй барак её закапывает, послезавтра третий роет снова…
Повторюсь, лагерный быт описан многократно и подробно, если очень интересно про него, то, пожалуй, лучше Шаламова почитать, а я про другое.
Через два, примерно, года перевели Василия из лагерного барака на поселение – в общежитие, в пяти минутах от лагерного КПП, так что нужно было два раза в день отмечаться приходить.
Вот с этого времени и начинается история Жениха.
Водителем и механиком был Василий отменным, экстракласса, машину мог по звуку двигателя диагностировать настолько точно, что многие считали его если не экстрасенсом (тогда и слова-то такого никто не знал), то чуть ли не колдуном. Нет, вы подумайте, подъезжает к нему приятель покалякать, а он с ходу вместо «здрасьте» выдаёт про клапан в правом цилиндре, про гайку недотянутую на полрезьбы в картере или где ещё, про палец износившийся, про патрубок протёртый и прочее такое, что у приятеля физиономия вытягивается и на губах вопрос: «А ты откуда знаешь?».
– Тоже мне, фокус! – скажет завзятый автомобилист, – Да любой свою машину по звуку знает.
