Люба этого не знала. Мария Иосифовна приказала ей «строить из себя дурочку», которая ищет своих родителей. Она отстала от поезда и... сама идет «домой, аж за Днепр».
У обгоревшей автомашины до сих пор толпились люди, ругались солдаты. Девушка смешалась с ними, прислушивалась, о чем говорят люди, пыталась угадать среди них самых лояльных к «тем партизанам». Грузовые авто останавливались у места происшествия и через минуту отправлялись дальше через мост. «Если бы это было ночью, — размышляла девушка, — можно было бы как-то уцепиться и проехать этот мост. А днем, да еще при таком военном внимании и бдительности на трассе, на мосту...»
Но надо попробовать с кем-то поговорить, чтобы при случае расспросить, нет ли какого-то другого прохода через реку. Для начала попросила кусочек хлеба:
— Вот уже второй день не ела, бабушка, — всплакнула Люба, обратившись к старой женщине, которая как раз что-то с жаром рассказывала в группе других женщин.
— Чья же ты? — заинтересовалась девушкой.
— Нездешняя я. Мы из-за Днепра. В Одессе с родителями отдыхали. Мой отец... священник.
На старую женщину не так повлияло то, что дочь священника осталась без родителей, как то, что священник по курортам ездит с целой семьей.
— Богатое же у вас село, дочка, балуют своего священника. А он... рясу на плечи и давай бог ноги. Дочку не уберег... — почти со злом выговаривала женщина.
Любочка почувствовала и поняла, что на этой версии она «горит». Наверное, женщина лучше бы отнеслась, если бы отец был каким-то агрономом или лесником.
— Он... отрекся, — снова придумала Люба.
— От кого, от дочки?
— Нет, от поповства, бабушка. Счетоводом уже работал в колхозе. А мама — учительница. Они хорошие, — убеждала девушка, понимая, что от реноме родителей зависит отношение людей и к ней.
— Кристина, — крикнула женщина в группу. — Пойди отрежь вот для малышки кусок от моей лепешки. Родителей потеряла, пешком за Днепр добирается.
— Сама? — поинтересовалась молодица. — Так пойдем в дом. Наделала проклятая война, и дети не находят теплого места в своей стране. А с каких же мест родом, знаешь, где Днепр?
— А чего бы я не знала, в школе же училась.
Женщина завела девушку в дом, посадила за стол и дала поесть. Затем налила в миску теплой воды, велела, как своей, помыть ноги, кое-что и переодеть дала девушке. Люба почувствовала искренность такой материнской теплоты и осмелилась, не притворствуя перед женщиной, расспросить обо всем. Те более что на жерди увидела красную, словно пионерскую, косыночку.
