— В город мы пойдем. Я и Нина. Честное профсоюзное!
Суматошный день сменился тихим ласковым вечером. Палубу заполнили сытые, умиротворенные пассажиры. Плеск воды и яркие, почему-то кажущиеся чужими, крупные лохматые звезды располагали к задумчивости и мудрому молчанию. Но намеченное свершилось, а потому думать было не о чем, а молчать — кощунственно. Из недр «Руслана» неслась музыка, зазывая в бары и обещая неповторимый вечер. С шампанским, рюмочкой коньяка (тогда еще люди не знали, что пить вредно). И вдруг на палубе стало очень тихо. Так тихо, словно каждого гуляющего туриста накрыли стеклянным колпаком. Гремел лишь один голос, легко узнаваемый голос Африкана Салютовича:
— Эй, боцман, свисти всех наверх! — неслось с пирса.
Туристы в предвкушении бесплатного зрелища метнулись к правому борту. Их взорам предстала странная картина. Африкан Салютович, по-медвежьи облапив огромный мешок, пытался повалить его наземь. Мешок отчаянно сопротивлялся: глухо выл, причитал, матерился. То и дело сбиваемый в горизонтальное положение, он каким-то чудом вздымался, чтобы через секунду получить оглушительный пинок и вновь распластаться на пирсе. Не дождавшись боцманской команды, Африкан Салютович сменил тактику:
— Антошкин! На помощь! Ко мне!
Капитан теплохода приложил ко рту рупор и спросил:
— Что происходит?
Африкан Салютович со всему маху рубанул сандалем по мешку и с достоинством ответил:
— Я захватил изменника родины!
— Какого еще изменника? — громыхнуло с капитанского мостика.
— Самого настоящего. Он, гад, с грузового судна убежал.
Мешок сусликом замер у трапа, прислушиваясь к разговору.
— Снимите с него балахон, — приказал капитан.
Африкан Салютович повиновался. Чиркнул, по-видимому, перочинным ножичком по тесьме и мешок свалился к ногам пленника. В пленнике туристы узнали смуглолицего мужичонку, который подкарауливал группы у автобусов.
— Кто такой? — спросил капитан.
— А твое какое дело. Я вольный человек, — развязно отозвался смуглолицый, потирая ушибленный бок.
— Врет он, товарищ капитан, — вмешался Африкан Салютович. — Это гад — изменник, предатель и дезертир. Мы его привезем домой и судить будем.
Капитан устало сказал:
— Товарищ турист, и охота вам, прошу прощения, с дерьмом связываться? Пусть он катит на все четыре стороны. И у нас воздух будет чище.
Африкан Салютович переступил с ноги на ногу, посмотрел на свои сандалии, прикинув расстояние от обувной пряжки до зада вольного человека, но, подумав, от активных действий воздержался, лишь напоследок буркнул: «Пшел вон!»
