Цецеи спрятал руку за спину.
- Ты у кого служишь? - Глаза старика горят, как угли.
- Сейчас у Балинта Терека, - ответил Добо.
- Стало быть, ты приверженец Фердинанда? Что ж, добро пожаловать, сынок! - И Цецеи протянул руку Добо, успев окинуть быстрым взглядом и его жеребца, и его саблю. - Из каких же ты, Добо?
- Из рускайских, отец.
- С Палоцаями состоишь в родстве?
- Да.
- Выходит, ты из Верхней Венгрии? Как же ты сюда попал? Каким ветром вас сюда занесло?
- Мы, отец, едем из Палоты.
- Из замка Морэ?[5]
- Теперь он уже не замок Морэ.
- А чей же?
- Ничей. Да и не замок это теперь, а просто груда камней.
- Вы разрушили его?
- До основания.
- Слава богу!.. Да ты, братец, зайди сюда, в холодок, на террасу… Эй, мать, встречай гостя. - И Цецеи снова кинул взгляд на Добо. - Разрушили, говоришь?
Маленькая полная женщина суетилась на террасе: вместе со служанкой ставила стол в тень. Тем временем другая служанка отпирала дверцу погреба.
- Пишта Добо - родич Палоцаев, - представил Цецеи гостя своей супруге. - А солдатам поставьте вина и закуски.
Добо вытащил из камзола красный носовой платок, утер лицо.
- Прежде чем присесть, отец, - сказал он, испытующе глядя в лицо Цецеи, - я обязан спросить, нет ли здесь Морэ. Я ведь его ищу.
- Здесь? Морэ? Да чтоб глаза мои не видели его, разве только когда он на виселице будет болтаться!
Добо продолжал вытирать лицо и шею.
- Стало быть, мы сбились со следу. А водицы у вас не найдется?
- Погоди, сейчас вино принесут.
- Я, отец, как пить захочу, всегда воду пью.
Добо взял большой пузатый жбан, поднес к губам, а утолив жажду, шумно вздохнул и сказал:
- Отец, а вы позволите передохнуть у вас до вечера?
- Какое там «до вечера»! Тоже выдумал! Я тебя несколько дней не отпущу!
- Благодарю вас, но сейчас не масленица. Ночь я не спал, а вечером отправимся дальше. Однако кольчугу я бы скинул. Хотя она из дырок сшита, а все же жарко в ней в такую пору.
Пока Добо снимал в комнате доспехи, во дворе показался паломник.
- Да ты, никак, от монаха явился! - сказал Цецеи, глядя на него с удивлением, и глаза его снова загорелись, точно угли.
- От монаха. - Паломник улыбнулся. - А откуда вы изволите знать?
- По бороде твоей вижу: вся побелела от дорожной пыли.
- Верно.
- Потому и догадался, что ты издалека пришел.
- И то верно.
- А мне из дальних краев передать привет некому, кроме настоятеля Шайоладского братства нищенствующих монахов. Порази его стрела господня, он мне родня.
- Да ведь он, ваша милость, давно уже не настоятель, а духовник короля.
