— Вот это действительно что-то свежее и захватывающее!
— Угу! — одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.
«Потом летописец стал читать друзьям уже известные им истории из жизни комиссара поголовной полиции,» — вещал писака.
— Так-так, — подтвердил Габриэль Алекс, — было дело.
— Угу, — одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.
«И тут биограф стал читать коллегам такую историю, от которой им не поздоровилось. Из нее было явственно видно, что Фухе — выживший из ума идиот с амбициями, а Алекс хотя и предан комиссару душой и печенью, но за пару кружек пива готов продать не только соратника, но даже родную мать.»
— Но-но! — сказал Габриэль и нахмурился.
— Угу, — одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.
«А потом, потом из этой истории стало известно, что комиссара Фухе в этот день хватила кондрашка,» — продолжал писака, — «а что до Габриэля Алекса, то он на поминках друга и соратника так нагрузился, что его посетила белая горячка.»
— Угу, — одобрительно хмыкнул комиссар, и его хватила кондрашка…
— Пойдем выпьем за упокой души комиссарской, — предложил Алекс писаке и насторожился. — А деньги у тебя, к примеру, есть?
— Не пью я, — ответил человечек и посмотрел на Алекса. — Хотите, я прочту последний рассказ?
— Валяй, — милостиво позволил Габриэль, заняв очередь за пивом.
Писака набрал в грудь побольше воздуха и стал декламировать. Когда он дошел до слов «человечество, наконец, вздохнуло свободно: околел этот монстр, это страшилище рода человеческого комиссаришка Фухе», околевший Фердинанд Фухе зашевелился схватил пресс-папье и, еще не открывая глаз, прервал монолог, а заодно и жизнь летописца.
— Старина! — заскрипел он, обращаясь к Алексу. — Твоя очередь подошла!
Совсем нюх потерял? Без пива останемся!..
— Так вы живы! — поразился Алекс, перебирая мелочь.
— Угу, — одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.
Алексей Бугай
ПРЕСТОЛОНАСЛЕДНИК
— Царь я или не царь? — завопили где-то в углу.
Послышался звон разбитого стекла, перевернулся стол, полилось пиво. Фухе медленно поднял голову.
— Царь, царь! — послышалось отовсюду, и буяна с трудом усадили.
За окном продефилировал Габриэль Алекс. Он глупо ухмылялся и подавал Фухе таинственные, только ему понятные знаки. Пункс торжественно возвышался напротив Фухе за столиком и вытирал рот тыльной стороной ладони.
— Ну и?.. — продолжал мысль комиссар Фухе, прерванный самозваным монархом.
— Ну и никаких следов, — в тон ему сообщил Пункс. — Бьемся уже неделю…
