Но тем не менее здесь, в отличии от естественных эмоций, мы можем увидеть страдание по поводу страдания, как при СИЭР. Человек здесь может заниматься совершенно безысходным и саморазрушительным самоедством.
В гротескном виде такая ситуация показана в чеховском рассказе «Казак». Хуторянин Максим Торчаков после пасхальной службы едет с женой в телеге через степь домой. И на обочине дороги им встречается нищий больной казак, просящий милостыни. Максим собирается отдать ему часть пасхи, но жена его решительно противится этому, Максим сдается, и казак остается ни с чем. Через некоторое время Максима начинает мучить совесть. Он винит себя за бессердечие. Приехав домой, не может успокоиться. Посылает за казаком, а того уже и след простыл. Дальше – больше. Максим продолжает себя ругать, портятся отношения с женой, он запускает хозяйство, запивает… Вина тут, явно носит деструктивный характер, она разрушает. Но вряд ли Максим смог бы назвать ее слишком сильной… Вернее, вопроса об этом не возникает. Хотя практической пользы от нее никакой нет. Есть ценность в ней самой и кощунственно оценивать свой стыд как чрезмерный. Моральная важность, нужность вины определяет ее высочайшую интенсивность независимо от ее практического смысла. Это гротеск, конечно, но он в выпуклом виде показывает то, что действительно бывает в жизни.
Надо сказать, что чувство вины часто бывает естественно–непродуктивным. Во всяком случае, у нас, в России. И это, видимо, связано с «идеологической» культурной установкой на «облагораживающие страдания» и псевдоправославное самоукорение, в котором частенько стирается разница между самоедством и искренним раскаянием и покаянием.
Возьмем пример другого негативного непродуктивно–естественного чувства – гнева. Посмотрим отрывок из фильма Ю.Райзмана «Частная жизнь»…
Мы видим здесь жесткого, авторитарного, сильного, привыкшего побеждать человека – героя М. Ульянова. Его, руководителя высокого ранга, неожиданно снимают с работы. Мы видим как он мечется в бессильном гневе, не находит себе места, кипит от несправедливости, совершает нелепые поступки, срывается на домашних… Его гнев не имеет полезного выхода потому, что его сняли «сверху» и возможности повлиять на начальство министерского уровня в его распоряжении нет. Но продолжает, что называется, «беситься». Боевой настрой, стремление побеждать и подавлять (в данном случае в честной борьбе) является его абсолютной жизненной ценностью. И служить ей чрезмерно нельзя. Поэтому и отнестись к своему гневу как к «слишком сильному», несмотря на его низкий «коэффициент полезного действия», невозможно.
