Я проверил магазин, сунул пистолет за пояс, надел пиджак. Ну держись, попса! Бросился к телефону, чтобы предупредить Марину, но понял, что поздно. Подошел к входной двери, приложив к ней ухо, для начала послушал лестничную тишину, потом тихонько открыл замок и, бесшумно ступая, через ступеньку бросился вверх по лестнице.
«Телефонный звонок, — размышлял я, поднимаясь по лестнице. — Они ушли, потому что кто-то позвонил. Возможно, им передали, что Марина находится в квартире, чтобы они немедленно шли туда, а меня оставили в покое… Возможно, и так. Иначе навряд ли они оставили бы меня без пытки. Как я мог усомниться в правдивости Марины? Вот дурак! С какой стати ей было выдумывать, что мать украли! Может быть, они имитировали обыск в ее квартире, чтобы сбить милицию с толку». Все вставало на свои места.
Я подошел к Марининой двери, приложил к ней ухо. В квартире тихо, оттуда не доносится ни звука. Может быть, никого нет. Может быть, Марина все-таки не послушалась меня и не вернулась домой — она девушка смышленая. Я позвонил, подождав минуту, позвонил снова, потом еще раз. За дверью никакого движения. Внизу хлопнула дверь, я бросился к пролету, кто-то вошел в лифт, я подождал, пока лифт остановился на втором этаже. Потом вновь подошел к двери, послушал. Тишина. Я взялся за ручку и надавил на нее, замок щелкнул, дверь, легко скрипнув, отворилась.
Оглянувшись, я вынул из-за пояса пистолет и крадучись вошел в квартиру.
В прихожей горел свет. Из ящиков все было выброшено на пол, через открытую в комнату дверь виднелась пирамида книг. Значит, бардак так никто и не прибрал. Переступая через разбросанные вещи, пробрался в комнату. Я старался делать это бесшумно. Бесшумно, конечно, не удавалось: скрип половиц выдавал мое присутствие. Только сейчас, стоя посреди комнаты с пистолетом, я вдруг подумал, что нужно было хотя бы позвонить Николаю Николаевичу, чтобы в случае чего он знал, где меня искать с проломленной головой… Я перешел в другую комнату, потом в кухню. Бардак везде был неимоверным. Но ничто не выдавало присутствия живых людей. Ну что же, значит, и мне здесь нечего делать. Я вышел в прихожую, открыл дверь… И тут вспомнил, что Марина говорила о потайной комнате, в которой пряталась, когда Леонтьев со Шнуром пришли за ее матерью. Что-то я этой комнатки не заметил. Я вернулся в квартиру и стал обследовать стены. Отогнув край большого ковра на оклеенной обоями стене, поначалу я ничего не заметил, но, приглядевшись, увидел тонкую щель. Тайник был замаскирован искусно, и неудивительно, что при обыске его не обнаружили.
