— А где ветошь и ружейное масло? — спросила Килли.
— В рюкзаке, в левом кармане.
Показал ей, как разбирается винтовка.
— Товарищ капитан второго ранга, может быть, всё-таки, возьмёте стрелком?
— После испытаний все машины останутся в полку, но установки у нас сложнее, чем на Ил-4. Научишься, буду рекомендовать. Всё СВОБОДНОЕ время можешь посвящать изучению установок. Подчеркиваю, свободное! Но, прямой работы немного.
— Я согласна. Всё равно в полку жизни не будет. Сама виновата. Давайте, я рябчика отварю?
Аэродром она знала, как свои пять пальцев. Тут же затрещала печь, остро запахло разгорающимся углём, откуда-то появилась марля на окне, полог на двери, посуда на полке в прихожей. Краснофлотцы принесли какой-то довольно длинный тюфяк, через некоторое время возникла Килли, которая съездила в расположение за вещами и привезла продукты.
— Продукты откуда?
— У меня лишних талонов много. — талоны экипажа обычно хранил стрелок, он первый после вылета бежал в столовую, занимал столик и заказывал еду на весь экипаж, пока штурман и командир отчитывались о выполнении полёта.
— Возьми мои! — я протянул ей половину.
— Оставьте себе, я же говорю, что у меня их много.
Она немного шумновато двигается, наверное, из-за унтов и резких движений. Всё старается выполнить с максимальной скоростью, пууко в её руках просто мелькал, когда она чистила картошку, потрошила и ощипывала рябчика. Перья в одну сторону, пух в другую.
— Откуда ты всё это притащила?
— Из землянки, наш борт стоял метрах в ста отсюда. Другой машины не прислали, так что все пока наше! Даже сауна есть.
— И что? Не растащили?
— Нет, грех! Всё достанется тому, чью машину сюда поставят. Если есть живые из предыдущего экипажа, они забирают своё. Им можно. Остальное остается новому экипажу. Зажигают костёр и всё жгут. Потом поминают не вернувшихся. Всё, варится, я пойду баньку растоплю.
Ей, примерно 20-22 года, небольшого росточка, худенькая, лицо узкое, губы тонкие сухие, почти бесцветные волосы, определить какого они цвета невозможно, такие же бесцветные брови и ресницы. Впечатление такое, что их просто нет. Красавицей её назвать очень сложно. Нет, в наше время, при помощи косметики всё бы было на месте, но косметикой здесь никто не пользуется, кроме дам строго определённой профессии. Но на эту косметику страшно смотреть.
Полк кадровый, уже давно на Северном Флоте, поэтому женщин в полку относительно много. В основном, вдовы. В полку сменился уже третий состав. Корабли умирать не любят, огрызаются. А торпедоносцы должны заходить на них на предельно малой высоте и довольно долго прицеливаться, после сброса, обычно, проскакивают над целью. В этот момент по ним ведёт огонь всё, что может стрелять. Штурман занят расчётами и прицеливанием, поэтому огня из носовой установки не ведёт. В общем, возвращаются очень немногие. Рано сбросишь — не попадёшь, и трусом обзовут, поздно сбросишь, не успеет взвестись, просто стукнется о борт. Но свою порцию огня машина получит. А на возврате ждут 'мессера' с Хебухтена. В общем, лётчики уходят, а жёны, нет, вдовы остаются. А сейчас полк перевели из Ваенги, все, кто не служил в полку остались там, в БАО, повезло только тем, кто был в штате. В общем, 'Торпедоносцы' смотрели? Это тот самый второй гвардейский торпедоносный.
