– Вот теперь я не прочь выпить, – сказал он.
Когда Франк вернулся с бокалами пива, я спросила его напрямик:
– Ты часто приходишь сюда?
– Раз в месяц, ты же знаешь, – ответил он удивленно.
– Не чаще?
– Конечно, нет, это ведь против правил.
– Этого я не знала.
– Ну, так теперь знаешь. Имей в виду, это и тебя касается.
Мы дружно рассмеялись, так как сама мысль, что я могу появиться за столом без Франка, показалась нам совершенно дикой.
Спустя трое суток, шестнадцатого января, когда за самым холодным, как утверждали синоптики, днем в году наступила самая холодная ночь, я впервые вошла в казино одна. Мне пришлось подождать несколько минут, пока за столом не освободилось место, но потом я вступила в игру быстро и решительно, будто следуя определенному плану. Я чувствовала себя свободной. Я всегда знала, что делать, иногда я ставила и ошибалась, а иногда ставила и угадывала, а так как выигрыш по моим подсчетам превышал проигрыш, то у меня было хорошее предчувствие, что я поймала волну удачи. За какой-то час мой первоначальный стек утроился, и я благополучно отправилась домой.
Каждую вторую ночь я повторяла свою вылазку. Тридцать первого января я впервые проиграла весь свой стек всего за двадцать минут, так что мне пришлось пойти в кассу и еще раз обменять такую же сумму на фишки. Через полчаса и она исчезла. Я пошла домой и отказалась от дальнейших походов до тринадцатого февраля.
– Сегодня ты играешь очень осторожно, – сказал Франк.
– Верно, – вздохнула я, – у меня плохое предчувствие.
– В чем причина?
– Да если б я знала!
Франк спокойно посмотрел на меня. Потом собрался с духом и поставил целую стопку фишек на «черное»:
– Мой любимый цвет.
Он ждал, что я возражу. Но я промолчала.
Тринадцатого мая около полуночи я спросила Франка, не выпить ли нам по пиву на террасе в честь этого дня.
– Что будем праздновать?
– Наш юбилей.
Франк молчал. Мне пришлось подсказать:
– Сегодня ровно год!
– Ах, вот оно что! – в его голосе чувствовалось облегчение. – Ну, хорошо, но по-быстрому, мы же здесь не для того, чтобы напиваться.
«И не для того, чтобы молоть языком», – добавила я про себя.
С террасы мы видели, как свет фонарей отражается от рельсов.
– Представь, такая же ночь, как сегодня, – сказала я, – он играет, проигрывает, делает перерыв и пьет пиво на этой террасе; тепло, стрекочут сверчки, отсвечивают рельсы.
– Кто он?
– Тот самоубийца.
Франк осушил свой бокал пива залпом.
– Пойдем?
Он придержал дверь, пропуская меня. Этой ночью Франк почти ничего не выиграл.
