Яков насмешливо взглянул на спорщиков и, подойдя к Пейсе, серьезно сказал:
— Приказчиком быть хочешь?
— Очень хочу! — вздохнул Пейся.
— Стараться надо!
— А я стараюсь.
— Мало. Больше надо!
— А что еще? — с любопытством спросил Пейся.
Но ему не ответили. Пейся обиженно сжал свои тонкие губы и отошел в сторону.
— Когда так начинается — это плохо… — задумчиво сказал Яков.
— Почему? — спросил Сема.
— Может быть, и хозяином будет, а человек из него не выйдет. Низко голову гнет… А под тебя подкоп, — тихо добавил он. — Жди, выгонят!
— Мальчик! — послышался голос хозяина. — Мальчик!
Едва Сема успел повернуться, Пейся уж влетел в конторку.
Через минуту он вышел оттуда с сияющим лицом и, пряча в карман голубой конверт, гордо сказал:
— Велел письмо отнести. Гривенник за дорогу! Во-о!
— Ну и что? — холодно спросил Сема.
— К раввину письмо. И раввин за дорогу даст. Два гривенника будет!
— А ты его в плечо поцелуй. Пятак прибавит!
— Дурак! — зло проговорил Пейся и выбежал на улицу.
* * *
— Не умеешь ты жить, — сказал Семе конторщик Мендель, глядя на его залатанную куртку.
— Почему?
— Уж я не знаю. Хозяина почитать надо. О, это великая вещь — хозяин! Всех нас кормит.
— Ну, не даром же?
— Ясно, что не даром. А не захочет — бросит кормить. Другие найдутся. Хозяин — великая вещь. Если б ты понимал!
— А я понимаю.
— Ой нет! — вздохнул Мендель. — Что ты понимаешь? Если б ты понимал, ты бы немножко зажал себе рот. Сегодня ты мальчик, а завтра ты писец, а послезавтра ты приказчик. С головой — компаньоном стать можно!
— А я все делаю. Что прикажут — делаю.
— «Делаю»! — повторил Мендель. — Важно ведь, как делаю. Делать надо с улыбкой, с удовольствием, с почтением, тихо, как приличные люди. Вот возьми этого Пейсю, разве он умнее тебя?
— Ну?
— Ну и ну. Он уже получает не рубль, а два рубля.
— За что же это, — возмутился Сема, — за что? За то, что голову гнет и глаза веселые. Это мне нравится! Рубль прибавили!.. Ты что же, побоялся сказать? — обратился он к Пейсе. — Знаменитые секреты!
— А я тебе доносить должен! — огрызнулся мальчик. — Я же не такой шмендрик, как ты. Мне еще прибавят!
Но Сема не мог уже слушать. «Это не по правде, — говорил он себе, — не по правде, разве я меньше делаю? Так почему же ему да, а мне нет? Вчера ящики таскать — у Пейси живот болел, а рубль — ему. Почему же ему?»
Хозяин подошел к стойке и заговорил о чем-то с Яковом. Сема, неловко потолкавшись, тихо сказал:
— Господин Гозман, можно мне спросить?
