Вот вам тот Рим, который на самом деле был подвергнут разорению. Отсюда, из Константинополя, который действительно в то время был «печальным, умирающим городом», и был перенесен в Авиньон «папский», а на самом деле — патриарший престол. И папа тот никак не мог быть христианином, ибо, как уже указывалось, религией Константинополя, т. е. имперской религией, на тот час был протоиудаизм, правда, несколько обновленный за счет идей раннего христианства.
Впрочем, возможно, что резиденция папы — ставленника Константинополя, находилась и где-нибудь в Италии, возможно, в том же Аатеранском дворце Рима, или даже в Авиньоне, а подлинный сюжет с запустением Константинополя представлен как фрагмент истории папского Рима для того, чтобы скрыть истинную причину переноса престола и провизантийский статус тогдашних римских (римо-итальянских) священнослужителей.
То есть «перенос» мог быть и виртуальным: «перенестись» на самом деле мог не престол, а главенство от одного престола к другому. Но как бы то ни было, событие это по своим масштабам явно выходило за отведенные ему историками рамки. Это был не просто итог смешных папских капризов по поводу неудобств пребывания в римской резиденции или мелкая конкурентная возня в среде латинского понтификата, а разделение единой имперской (иудействующей) церкви на католическую и православную ветви, связанное с захватом и разрушением Константинополя латинянами, точнее говоря — французами.
Упоминание Дворкина о «зилотах» или «зелотах» (от греч. Ζηλωτής — «ревнитель», «приверженец»), борцах с империей за чистоту веры, в контексте сказаний о Константинополе XII–XIV вв. также работает на эту версию. Вспомним, что Иудейская война 66–73 гг., наиболее активными и бескомпромиссными участниками которой со стороны иудеев были указанные зилоты, завершилась падением Иерусалима и появлением христианства в качестве мировой религии, т. е. все тем же религиозным расколом.
Это еще раз подтверждает неоднократно высказанную мною мысль о том, что Константинополь был столицей не только Византии, но и еще более «древней» Иудеи — библейским Иерусалимом. Следует из этого и еще один парадоксальный вывод: христианство в авиньонский период едва народилось на свет и пребывало в зачаточном состоянии. Позже поговорим и о месте его рождения. Его также следует пересмотреть, говоря юридическим языком, в связи со вновь открывшимися обстоятельствами.
Но предположение об антихристианстве доавиньонских пап порождает очередной вопрос: как могли папы-еретики быть вдохновителями и организаторами Крестовых походов? Ведь нельзя же допустить их изначальную католическую ориентацию, а затем — неожиданное впадение в ересь после череды побед под знаменем христианства. Это было бы совершенно нелогично.
