На световом табло загорелся мой номер — 20. Резко застучало сердце. Сбрасываю с себя тренировочный костюм. Поднимаюсь на сцену. Возбужден сильно. Несколько раз прогуливаюсь перед помостом. Сейчас, я знаю, за мной неотрывно следят любимые глаза. Она очень хочет помочь мне. Но чем? Я у штанги. Начать хорошо — очень важно. Смотреть на помост жена не в силах. Она закрывает лицо руками. Ей кажется, что время тянется невероятно медленно. Тихо, все еще тихо. Вдох, затем в зале раздается приглушенный хлопок. И опять тихо. Неудача? И тут гром аплодисментов, загораются три белые лампочки. Вздох облегчения. Михаил Михайлович Громов сидит рядом с Эльвиной и успокаивает ее: "Не волнуйтесь, все будет в порядке. Аркадий здорово подготовился к соревнованиям".
Штанга становится на 5 килограммов тяжелее. К ней мелкими шажками семенит Трофим. Последние два шажка он делает всегда так, будто ставит ногу на еще неокрепший лед, — вначале правую, а затем левую. Встряхнув своими громадными бицепсами, атлет приготовился. С необычайной легкостью Трофим поднимает 1,5 центнера. Следующая попытка моя. Отлично сознаю, что только в случае подъема этого веса могу рассчитывать на первое место. Штанга покоряется. Добавляю еще два с половиной — и снова успех. 152,5 килограмма — мой лучший результат. Я необычайно рад, это предел моих мечтаний. Меня совершенно не волнует и не расстраивает выдающееся достижение Трофима, в жиме показавшего новый мировой рекорд — 157,5 килограмма. Он лидер состязаний. Но я чувствую, что мой результат в жиме деморализовал Ломакина. Расстроенный, он лежит до самого рывка. Мне пришлось совершенно случайно услышать разговор Ломакина с его тренером Божко, приехавшим на игры в качестве туриста. "Не могу понять, ну, как он выжал такой большой вес! Все, я проиграл". Божко успокаивает: "Конечно, трудно, но еще не все потеряно. Он может сорваться". Что ж, опять мы друзья-соперники. Ничего не поделаешь, спорт есть спорт.
После жима тотчас выхожу прогуляться около зала. В раздевалке остается жена: там вода, белковые концентраты, которыми я должен подкрепляться на соревнованиях. Боюсь, чтобы не повторился мюнхенский случай.
Тогда в замечательной форме находился Трофим, и он наверняка мог выиграть у Томми Коно. Утром вместе пошли в столовую. Завтрак был уже подан на стол. Трофиму можно поесть не более 200–300 граммов — вес на пределе. Он съел только один бифштекс. Все атлеты и тренеры уехали с утра на состязания. Мы остались вдвоем. Трофиму выступать вечером, мне завтра.
