— Я думала вы в курсе: он в своей комнате. Спит.
— Спит? — прокричал гроссмейстер, да так, что стекла в гостиной их четырехкомнатного люкса угрожающе задрожали. На что Гриша сквозь сон недовольно пробурчал: «Проснись, вставай, потом — лети, беги… покоя нет для бедного слуги».
— Уволю, — чуть поспокойней крикнул Барабас.
— Что? Где? За что? — всполошился слуга. Последней фразой сон его как рукой сняло. Григорий лениво сполз с постели и потер босыми копытами, не прекращая недовольно ворчать, — как в роли человека все непросто: вечером — ложись, утром — вставай…
— Собирайся, бездарь! Если ты меня подведешь, я твою инкубью душонку в муху пересажу, и будешь до конца вечности обгаживать лампочки в этой захирелой гостинице.
— Нет, мухой — это непрактично, — сообразил Григорий и несколько оживился.
Барабас глянул на часы. Время терпело, но на всякий случай он предупредил слугу, что в распоряжении того только две минуты.
— Скажите, шеф, — поинтересовалась П.С., не в силах сдержать любопытство, — а какой потайной смысл этого вашего идиативного RGB?
— Полина Сергеевна, не захламляйте свой уязвимый мозг сложной информацией, он и без того у вас приблизился к точке кипения. Скоро вы с Григорием все поймете. А не поймете — так и к лучшему.
Гриша вышел из своей спальни. Он впопыхах завязывал галстук:
— Куда едем?
— В курортную зону, — ответил гроссмейстер. — И не топай так копытами: паркет проломишь.
У ворот так называемой Южной группы некогда славного химического комбината стояло несколько шикарных авто. Как только у проходной появился лимузин Барабаса, ворота открылись, безоговорочно пропустив машину депутата на производственную территорию, остальные машины мирно поехали следом и через секунду исчезли в плотном серо-буро-малиновом химическом тумане. Демоны с эскортом подъехали к одному из цехов комбината и вышли из машины.
— Здесь трудно что-то рассмотреть, особенно людскому глазу, не правда ли, Полина Сергеевна, — намекнул гроссмейстер. П.С. сложила губки трубочкой и подула в сторону промышленных территорий, после чего туман несколько отступил.
— Дык значит, это и есть здание бывшего цеха номер 23? — спросил гроссмейстер, указывая тростью на полуразваленное строение с выбитыми окнами.
— Почему «бывшего»? Просто цеха 23, — ответил голос из тумана, — в документах нет слова «бывший».
— Он же не работает!
— Так заработает же вашими чарами…
Гриша от нечего делать прохаживался по дорожке перед производственным зданием, но наткнувшись на сложенные грудами оранжевые тюки, остановился и, казалось, о чем-то глубоко задумался.
