— Но они не подозревают, — думал князь, — что в сущности вся жизнь исполнена любви и благости.
Князь даже хотел догнать голубоглазого техника и объяснить ему это.
— Как я нехорошо жил до сих пор, — шептал князь. — И как неразумно! Господи! А тайна — в простоте. Когда я слышал о том, что все люди братья, эта идея казалась мне бессодержательной и пресной. Но это не так. Теперь я знаю, что в этом и есть радость. Ванечка Скарбин — мой брат. Я разыщу его непременно и мы будем с ним на ты. Но почему все стало таким неожиданным и новым? Новая жизнь! Теперь я знаю, что это значит. Марго и мисс Кет — это гадость и позор, то есть не они дурны, а я дурен. Надо бы им тоже объяснить поскорее, в чем радость.
Князь встал со скамейки и пошел в собор. На паперти какая-то темненькая старушка, похожая на цыганку, протянула князю руку за подаянием, бормоча.
— Спаси тебя Богородица…
Князь давно не был в церкви, и ему приятно было войти в торжественный собор. Было в нем пустынно и только в правом приделе шла какая-то служба и стояло несколько молящихся.
Князь перекрестился, чувствуя в душе то новое и неожиданное, что ему открылось теперь.
— Как давно я не молился, — подумал князь и стал почему-то припоминать тропарь на Сретение: — Радуйся благодатная, Богородица Дево… Как дальше? Из Тебе бо возсия солнце правды, Христос…
В это время кто-то коснулся его руки. Это была Танечка.
— Сюда, сюда, — сказал князь, уводя ее за колонны. — Я знал, я верил, что вы придете. Так надо. Ах как чудесно!
— Что чудесно?
— Жизнь чудесна. Я многое должен вам сказать.
— И я… Я должна вам сказать всю правду.
— Говорите! — прошептал князь, с восхищением и новою нежностью рассматривая лицо Танечки.
— Нет, вы сначала.
Но оба молчали, улыбаясь. Мысли куда-то исчезли и не было вовсе слов.
— Хорошо — сказал князь, сжимая руки Танечки. — Я скажу. Простите меня. Мы ссорились с вами так часто, потому что я всегда был в дурмане. Но так нельзя. Хотите, я разыщу Ванечку Скарбина и обниму его и мы выпьем с ним на ты? Но все это вздор. Главное, мы должны повенчаться как можно скорее.
— Что вы! Что вы! — испугалась Танечка. — Зачем венчаться? А я хотела вам сказать совсем другое.
— Что?
— Я, кажется, поняла, почему у нас с вами так все не ладилось. Я кажется, догадалась отчасти. Хотите, я вам скажу, что мне пришло в голову?
— Хочу. Господи! Какая вы дивная! Какая чудесная!
— Мы с вами чудаки, но это не худо, что мы такие. Даже, может быть, прекрасно, что мы не как все. Мы с вами мучились, потому что мы не могли понять того, что теперь начинается
