— Послушайте! — заговорила Лидия Алексеевна после долгого молчания, не оборачиваясь к Жмуркину. — Вам меня слышно?
— Слышно-с.
— Послушайте: не думайте, что я хитрю и лукавлю с вами. Вы видите, как все это неожиданно вышло для меня? — Она говорила с мольбою в голосе, точно заискивая перед этим человеком.
— Вижу-с, — отвечал тот.
— Вы верите, что я в вашей власти, и мне не уйти никогда, никуда?
— Верю-с.
Они переговаривались все так же, не глядя друг на друга, оба бледные.
— Так вот, все будет так, как я сказала, — говорила Лидия Алексеевна, не отрывая глаз от сверкающей поверхности Студеной, и было видно, как вздрагивала ее рука, придерживавшая сбоку юбку. — Все будет так, — говорила она, — и вы верьте этому и не губите нас. Как только он куда-нибудь уедет, Максим Сергеич, — пояснила она чуть слышно и замолчала, точно будучи не в силах вытянуть из себя более ни единого звука.
Он словно понял это и сказал:
— Хорошо-с. Будем-с ждать! Вы меня ненавидите? — вдруг спросил он.
— Да, — отвечала она.
— Что же делать-с! — прошептал он. — Благодарим-с и на этом!
Его лицо выразило на минуту мучение, точно оттуда внезапно выглянул кто-то другой. А потом это лицо снова застыло в выражении холодной решительности.
— Что же делать-с, что же делать-с! — шептал он холодно. — И все-таки вам не уйти.
— Стыдно вам! — проговорила она и пошла, но уже не в усадьбу Загореловых, куда она было направлялась, а обратно домой.
Ей было бы тяжко увидеть сейчас Максима Сергеича. А вскоре и совершенно неожиданно ее осенила новая идея, точно указавшая ей путь спасения. Перед ней словно раскрыли дверь. Она сразу оживилась, воспрянула духом, повеселела, как ребенок, выпущенный на свет из темной комнаты, населенной всяческими ужасами.
«Неужели же я спасусь? — думала она в беспечной радости. — Неужели же? Неужели же? Господи, за что Ты так милостив ко мне, недостойной!»
В первое же свое свидание с Загореловым она спросила его:
— Максим, ты меня любишь?
— Люблю, — отвечал тот. — Разве же ты можешь сомневаться в этом? Конечно, люблю. Люблю, люблю! — повторил он весело.
— Я хочу попросить у тебя некоторой жертвы, — снова заговорила Лидия Алексеевна. — Способен ты ради меня на жертву? — Она придвинулась к нему, ласково перебирая крутые завитки его рыжих волос. — Способен ты ради меня на жертву? — повторяла она с выражением ласки во всей фигуре.
— На жертву? — переспросил тот, на минуту задумываясь. — Тебе нужны деньги? — спросил он ее вдруг. — Если так, я могу дать тебе хоть сейчас три тысячи. Или две, — добавил он тотчас же. Он весело рассмеялся, счастливый сованием, что он может выдать такой, куш, не моргнув бровью.
