— Да ты постой, — крикнул ей вдогонку Беркутов. — Пересветов в котором номере?
Горничная на минуту вернулась и заглянула в дверь.
— В девятом, — отвечала она и снова с хохотом исчезла в коридоре.
Несколько минут Беркутов задумчиво ходил из угла в угол по затхлой комнате. Затем он оправил костюм, поглядел на себя в зеркало и пошел в номер Пересветова.
— Входите, — воскликнул чей-то пьяный голос, когда Беркутов постучался к Пересветову.
Он переступил порог. В комнате было накурено до одурения. У стола, сплошь заставленного всевозможными бутылками, сидели три человека. Пересветов сидел с краю, в кресле, вытянув долговязые ноги чуть не на средину комнаты. Увидев Беркутова, он с трудом поднялся на ноги и, покачиваясь, подошел к нему.
— Здравствуй, дружище, — проговорил он с пьяной усмешкой и припал к его лицу мокрыми губами, — ты ведь мой друг? Миша, а Миша? Друг ты мне или нет?
— Эка ты, братец, до чего накачался, — усмехнулся Беркутов, — винищем от тебя на девять миль несет.
— Эй, вы, черр-ти! — обернулся, покачиваясь, Пересветов к сидевшим у стола людям, — знакомьтесь с моим наилучшим другом!
Люди, сидевшие у стола, приподнялись со своих мест. Первым к Беркутову подскочил белобрысый юноша в сапогах бутылками, синем сюртуке и в вышитой рубахе навыпуск. Вышитый подол рубахи торчал сзади из-за разреза его сюртука острым углом и напоминал собою сорочий хвост.
— Купеческий племянник Петр Петрович Верешимов, — шумно расшаркался он перед Беркутовым, — ближайший родственник Ивана Иваныча Верешимова.
И, пожав руку Беркутова, он отошел к столу. Вслед за ним к Беркутову подошел черноволосый, долгий и прыщавый, одетый так же, как и первый, но только без сорочьего хвоста сзади. Он тоже шаркнул ногами и буркнул:
— Купеческий племянник Тихон Никешкин.
— Тихон с того света спихан, — расхохотался Петр Петрович.
— Этот племянник у меня лесу две десятины купил за семьдесят пять целковых, — сообщил Пересветов Беркутову и полез целоваться к Тихону.
Очевидно, все они были в градусах. Беркутов поглядел на синие облака дыма.
— Вы бы, свиньи, хоть окно-то отворили, — сказал он, не обращаясь ни к кому в особенности и распахнув настежь оба окна комнаты. — Чайком ты меня угостишь? — обратился он к Пересветову и похлопал его по спине.
— Тебя? Друг… Конечно… Дуняша! — крикнул тот.
В комнату вошла смешливая горничная, вносившая вещи Беркутова.
— Дуняша, самовар! — приказал Пересветов.
Долгоногий Тихон затянул во все горло:
