У маркиза появилась сладостная привычка – каждый вечер заходить в комнату больной и смотреть на то, как меняется её лицо. Отёк спал, и стала заметна изящная форма лица с высокими скулами, легким подбородком и гладким белым лбом. Синяки и болячки полностью сошли, и теперь лицо больной стало белоснежным, а когда лихорадка усиливалась, на щеках проступали яркие розовые пятна. Это лицо оказалось таким прекрасным, что Арман просто не мог заставить себя оторвать взгляд и всё время придумывал поручения горничной, чтобы отправить её из комнаты и остаться наедине со спящим ангелом.
Накануне вечером полковник приказал управляющему привезти к нему лечившего княжну доктора, чтобы из первых рук узнать о состоянии её здоровья. Врач, неплохо говоривший по-французски, сообщил, что больную лечат отварами трав и обтирают, снимая жар. Доктор надеялся на юный возраст княжны и её здоровое сердце. Кризис ожидался в ближайшие день-два, и если больная его переживёт, то быстро пойдёт на поправку.
Нынешний день выдался для егерей тяжёлым. Пока один эскадрон благополучно отконвоировал обоз на сборный пункт, второй попал в засаду, устроенную партизанами. Арман потерял двоих убитыми, и шесть человек было ранено. Мельница, которой французские интенданты пользовались уже неделю, сгорела вместе с зерном, и егеря еле успели вывезти с места боя телеги с мукой, нагруженные утром. Сейчас уставшие солдаты были мрачны и неразговорчивы.
Наконец отряд свернул на подъездную аллею Марфино, и Арман пришпорил коня. Все его беды вдруг вылетели из головы, его неумолимо тянуло к Прекрасной Елене. Тихо постучав, он вошел в спальню. Горничная, дремавшая у постели больной, вскочила и поклонилась.
– Как княжна сегодня? – поинтересовался Арман.
Служанка объяснила:
– Доктор недавно ушёл, он сказал, что скоро случится кризис. Жар будет всё сильней и сильней, а потом, если Бог даст, должен совсем пройти…
Арман переставил стул поближе к постели и сел, вглядываясь в тонкое лицо с алыми пятнами румянца на щеках.
Горничная вливала в рот больной воду и меняла ей холодные компрессы. Наконец служанка объявила, что ей нужно раздеть и обтереть госпожу, чтобы снять жар. Маркиз молча кивнул и, повернувшись спиной, отошёл к окну. Промозглый ветер за стеклом отчаянно трепал деревья. Макушки гнулись под его порывами. Арману отчего-то стало жутко. В окне отразился силуэт горничной, та снимала рубашку со своей хозяйки. Воображение дорисовало Арману изумительную картину: княжна в постели, но не больная, а просто спящая. Испугав его самого, нахлынула волна возбуждения. Маркиз тряхнул головой, отгоняя грешные мысли, и подумал, что это просто кощунство… Мечтать о девушке, уже, быть может, шагнувшей за последнюю черту. Да это ведь преступление!.. Или нет?..
